Январь 1943-го.
У незнакомого посёлка,
на безымянной высоте…
Донские хутора, где велись ожесточённые бои, нам известны, а также высоты: 128, 142.2, 154.1 и другие. Они навечно остались в памяти ветеранов. Там полегли их товарищи, о месте гибели и захоронении которых потомки не знают и по сей день...
Останки одного воина-офицера остались безымянными. В захоронении, кроме пуговиц, советской военной формы и пряжек от ремней, ничего обнаружено не было. Единственным свидетельством являются воспоминания старожилов: «Погибшего офицера привезли в х. Кременской и хоронили с почестями».
С годами деревянный памятник истлел, и захоронение осталось забытым.
В 2016 году поисковикам пришло письмо от родственницы Леонида Васильевича Долгова с просьбой найти его могилу.
«Подскажите, пожалуйста, есть ли в х. Кременском воинское захоронение майора Долгова Леонида Васильевича, замкомандира 1328-го СП, 315-й СД? У меня есть фото этого захоронения 60-х годов. Я знаю, что школьники ухаживали за могилой. Я бы очень хотела увековечить имя майора Долгова. Это родной брат моей бабушки. У нас в семье всегда помнили дядю Лёню. С уважением, Мария».
Сегодня трудно сказать, было ли это перезахоронение останков майора Л.В. Долгова или останков павших воинов из братской могилы хутора Кременского, находившейся за школой, которые в 1960 году перенесли в братскую могилу х. Почтового.
Известно только, что захоронений у хутора было несколько, часть из которых по каким-то причинам не перенесены. Одно из них оставалось у школьного двора хутора.
По воспоминаниям старожилов, в могиле покоились останки советского воина, захороненного в январе-феврале 1943 года. При эксгумации были найдены пуговицы от нижнего белья и пряжка брючного ремня. Эмблем, указывающих на звание воина, обнаружено не было. Судя
по останкам, причиной смерти было попадание в голову осколка, а судя по содержанию захоронения, хоронили военные.
Учитывая степень торжественного захоронения воина (отдельно от
братской могилы за зданием школы и братских могил на хуторском кладбище) и учитывая описание причины его смерти, можно предположить, что останки принадлежат Л.В. Долгову. Останки воина с почестями перезахоронены 22 июня 2017 года в братскую могилу х. Верхнепотапова.
Мероприятие по увековечиванию памяти Л.В. Долгова
Фото 1960-х годов, х. Почтовый
Долгов Л.В.
В 1930 году Леонид Васильевич Долгов, успешно окончивший школу 2-й степени с учительским уклоном, был назначен директором поселковой школы. После окончания московских педагогических курсов он работал учителем истории, в 19 лет назначен завучем Каштымской школы №1. В 22 года, несмотря на молодость, он уже работал заведующим отделом
народного образования. О его плодотворной работе в 1935 году писали в местной газете «За цветные металлы».
В 1935 году Леонида Долгова призвали в РККА, где впоследствии он был оставлен для обучения молодых командиров, в том числе и в лётной школе г. Батайска. Затем он учился в Высшем военно-педагогическом институте Красной Армии, где его и застала война.
Он мечтал учить детей, юношей и девушек, чтобы они «строили новую жизнь», горячо любили Родину. Но война спутала все планы, и в декабре 1941 году Долгов ушел добровольцем на фронт.
С фронта Леонид Васильевич писал домой замечательные письма, полные уверенности в победе над фашистскими захватчиками:
«Получил боевое крещение, наша дивизия несколько дней подряд вела упорные бои с противником. Мы убедились, что немцы порядочные трусы, и наступают лишь тогда, когда им удается накопить много авиации, и непрерывно бомбят, гоняясь даже на самолетах за отдельными людьми. 5.12.1941».
На фронте о нём отзывались: честен, правдив, прост, смел и отважен. Солдаты и офицеры ценили его за справедливость, общественность и требовательность. Однополчане вспоминали случай, когда под Сталинградом, в августе 1942 года, командование дивизии было отрезано от полков, и он, не задумываясь, принял на себя обязанности комиссара дивизии и выполнял их два месяца, за что был награждён орденом Красного Знамени.
В декабре Долгов написал родным:
«Вы теперь знаете, что Красная Армия наносит врагам один за другим сокрушительные удары. Каждый видит, какова сила нашей армии и величественный героизм её воинов. Немцы отступают, но, уходя, творят немыслимые злодеяния.
Сегодня водил группу солдат в лазарет для военнопленных. Нашим глазам открылась картина, от которой кровь стынет в жилах. Я много видел следов фашистских жертв, но такого никогда и в уме не представлял. Этого мы им никогда не простим и будем истреблять их, как бешеных собак...»
Последнее письмо Леонид Васильевич написал уже из Константиновского района 17 января 1943 года. А 24 января, в ходе освободительных боев за станицу Усть-Быстрянскую, заместитель командира 1328-го полка 315-й стрелковой дивизии майор Долгов был убит осколком вражеского снаряда.
Из воспоминаний командира 1328-го полка И.В. Щёголева:
«Смерть Лёни была мгновенной. Чуть заметная, почти бескровная рана за ухом.
Зазвонил телефон, звонили из политотдела штаба дивизии, он стал диктовать политдонесение, и в это время за тесовой стеной разорвался вражеский снаряд. Телефонистов убило наповал, меня ранило. Лёню убило...
Его тело расправили, руки по швам, он будто бы стоял на параде, красивый и нарядный. Под вечер его увезли в хутор Кременской для похорон. Похороны были утром на следующий день.
За час до темноты был дан салют из орудий, миномётов, пулеметов, винтовок и автоматов. Минут 10-15 стоял сплошной гул».
Долгов Леонид Васильевич посмертно награждён орденом
Красного Знамени.
(Из семейного архива и архивам МО РФ).
Во время поисков документов о судьбе майора Долгова, были найдены письма фронтовиков с воспоминанием о гибели двадцатидвухлетнего начальника штаба 1328-го полка старшего лейтенанта Горелкина Захара Ивановича, уроженца Тамбовской области, и захоронении его на хуторском кладбище.
Из воспоминаний ветерана войны, командира взвода разведчиков 1328-го полка 315-й стрелковой дивизии Агеева Николая Алексеевича:
«10 сентября 1942 года я принял командование взводом разведки полка. В боях 10-11 января 1943 года был трижды ранен и контужен. Наш полк занял хутор Каменно-Бродский, на северной окраине хутора мы захватили вражеский автобус. Машина забуксовала, и водитель кинулся бежать, но я, угрожая гранатой, заставил его вернуться. Разведчики сдали его капитану Горелкину. В автобусе находилось несколько офицерских шинелей с меховыми воротниками, офицерские сапоги и несколько чемоданов. Один чемодан был полностью заполнен железными крестами.
В ночь с 10 на 11 января штаб получил шифровку, что полк полностью окружён немцами, и нам приказано пробиваться из окружения. Третий батальон уходил в резерв комдива. С ним уходила и Стеша Решетова, с которой мы познакомились в городе Барнауле в мае 1942 года. Я чувствовал, что вижусь с ней в последний раз, на прощание мы обменялись шапками, у меня была кубанка, а у неё обыкновенная солдатская шапка. Мои попытки найти её во время войны и после войны не дали результатов.
Беда была в том, что боеприпасы были на исходе, боепитание отрезано немцами. Уже за полночь полк начал отход. Ночь была тёмная.
В какой-то лощине столкнулись с немцами, завязался бой, в основном бились врукопашную. Темнота, где кто, ничего не понять. Мы несколько раз брали скотные дворы (как они назывались, не могу сказать, запомнились стены из красного кирпича).
После очередной атаки, подробности её я не помню, я оказался на северо-западе от скотных дворов на расстоянии около 500 метров. В левой руке противотанковая граната, а в правой автомат ППШ. Хотя до боя у меня кроме двух лимонок и пистолета ТТ, ничего не было.
Таким образом я остался один в бурьяне, где явно было видно, что здесь отступала часть: валялись пустые ящики из-под снарядов, вещмешки, сани и телеги (коней и людей, ни живых, ни мёртвых, не было). Была брошена 45-мм пушка, возле неё лежало несколько пустых гильз. Я шел ускоренным шагом, но куда и зачем, не знаю. Затем меня обогнали несколько наших солдат. Я почему-то даже не поинтересовался, кто они и куда бегут? Быстрым шагом прошли два незнакомых офицера, но они почему-то шли мне наперерез.
Затем я увидел знакомого офицера – это был политрук роты автоматчиков Воронин. Он тоже шёл, чуть ли не бежал, его шинель была распахнута, хлястик висел на одной пуговице, и я рассмеялся.
Политрук обернулся, подошёл ко мне и выразительно сказал: «Полк гибнет, а ты смеёшься…», и пошёл в том же направлении. Меня как холодной водой окатило: остановился, немного постоял и пошёл вслед за политруком. Потом пошёл, куда шёл раньше.
Куда я шёл, – там рвались снаряды, слышалась стрельба из винтовок и автоматов, шел бой. Сколько я прошёл, не знаю, но было уже по-настоящему светло. Метрах в 50-ти разорвался снаряд, и осколками мне перебило два пальца на левой руке, которой я держал гранату. Пока я доставал из сумки пакет, ко мне подошла медсестра из медсанбата, быстро перебинтовала мне руку и ушла. Немного постояв, я пошёл на шум боя. Стало светать.
Сколько прошёл, трудно сказать. Кончился бурьян, и началось чистое поле. Немного пройдя, я увидел немецкие танки. Вероятно, из первого танка заметили меня. Я услышал, как раздались пулемётные очереди и почувствовал, как меня сильно ударило по ногам. Было ощущение, что оторвало ноги. Я упал на спину, автомат отлетел в сторону метров на пять. Сразу мелькнула мысль о плене. Я был в офицерской форме с орденом на груди.
Я решил не сдаваться. Торопясь, кое-как вытащил из кобуры пистолет, зная, что у меня в стволе всегда есть патрон, и уронил пистолет в снег. Теперь уже спеша поднял пистолет, отряхнул с него снег, и даже подул в дуло, наставил его в висок и нажал на курок. Выстрела не последовало. Я решил перезарядить оружие. Кое-как, прижимая пистолет к груди, помогая левой рукой, перезарядил пистолет, но патрон выпал в снег. «Э-э-э! – подумал я, – жить мне ещё долго, если не смог застрелится».
Посмотрел на ноги – они вроде целы, пошевелил – шевелятся, но с болью. Пополз к автомату и опираясь на него, поднялся и пошел, хотя боль отдавалась при каждом шаге. Мимо проезжала повозка: на задке – полевая кухня, на передке – ездовой и медсестра. Я уцепился за повозку и пошел следом, прячась за кухню. С танка застрочил пулемёт, и сестра закричала, – вероятно, её ранило. В голове мелькнула мысль, что кухня – это большая мишень и я, оттолкнувшись от повозки, пошел дальше.
Сколько прошёл, не знаю, танков уже не было видно. Недалеко показался бурьян, и я поспешил туда. В бурьяне лежало человек сорок, здесь были и офицеры. Всех рассмотреть не успел, т.к. подскакал верхом на лошади начальник штаба капитан Горелкин. Не успел он спешиться, как разорвался снаряд, и капитан упал, я подбежал к нему. Он только и успел сказать: «Агеев, не бросай меня». Я не успел ответить, как следующий снаряд ранил и контузил меня.
Несколько часов я пролежал без сознания. Когда очнулся, стало темнеть. Слышу, как вокруг суетятся люди, решают, куда, в какую сторону идти. Я зашевелился, и, видимо, издал стон. Ко мне подошли, стали помогать подняться. Заметил несколько человек из полковой разведки, которыми я командовал. Предложил разведчикам идти строго на восток. Так мы шли всю ночь, обходя все шумы и шорохи, как я узнал позднее, мы так прошли более 20 км. Зашли на окраину села, нашли какое-то строение в виде сарая, зайдя в него, стали совещаться. Кто в селе, неизвестно. Решили выслать разведку, стали собирать патроны для автомата, собрали два неполных диска. Не успела выйти разведка, как услышали вой «Катюш»,– значит, в хуторе наши...»
Двадцатилетняя санитарка Решетова Степанида Васильевна, уроженка города Барнаула Алтайского края, погибла у хутора Новая Деревня 11 января 1943 года.
У политрука роты лейтенанта Воронина Николая Петровича – другая история. Долгое время он числился пропавшим без вести, пока не был освобождён из плена.
Старший сержант Агеев Николай Алексеевич был награждён двумя орденами: Красной Звезды – в октябре 1942 года, и Отечественной войны II-й степени – в ноябре 1943 года.
Из воспоминаний ветерана А.А. Шикова:
«...Мне пришлось участвовать в этой операции от начала до конца. Командиром полка был Щеголев, комиссаром Долгих, начальником штаба Горелкин. На 7 января мы, под покровом темноты, продвигались в тыл врага. Расстояние до намеченного рубежа было 20 км. Продвижение было при строжайшей тишине, без света. В совхозе (схз № 37 «Стычной» – авт.)
сделали остановку, накормили лошадей, к утру достигли намеченного рубежа. Взяли пленных и трофеи.
Я занимал должность политрука транспортной роты.
Утром нас вызвал комиссар полка Долгих и обрисовал обстановку, что мы попали в окружение, положение наше тяжелое, надо провести работу среди своих подразделений, чтобы не было паники, сказал, что будем сражаться, не жалея ни сил, и самой жизни.
Полк был расположен в трёх населённых пунктах. Бои были тяжелыми, связь была по рации. К нам была направлена 40-я гвардейская стрелковая дивизия, часть из гвардейцев пробилась к нам, но результат не
был достигнут.
Командиру полка докладывают, что остался один снаряд, что делать? Он даёт команду выстрелить по врагу и показать, что «мы – зубастые».
В ночь на 11 января при полной дисциплине и порядке идем туда, откуда пришли. Противник устроил засаду и встретил нас шквальным огнём. Первая колонна вступила в бой и прорвалась к штабу полка, им удалось вывести часть людей и техники. Мы шли во второй колонне, и выйти не смогли. Мы выстроили цепь бойцов человек 200, но пришло решение: во что бы то ни стало выводить полк из окружения.
Старший лейтенант, командир полковой разведки, берёт с собой бойца, и мы пошли по балке в разведку. Прошли метров 500, выходим на пахотную полосу, заросшую бурьяном. Затем вышли на дорогу и вплотную встретились с противником.
У них впереди идет кухня, потом взвод автоматчиков. Мы сделали два выстрела из револьвера и убили двух немцев, за нами направились автоматчики. Ночь, беспорядочная стрельба. Убегая, пришлось бросить ремень, шинель и полевую сумку. Нашего бойца убили. Встретились с тремя отступающими бойцами 40-й дивизии, чуть не постреляли друг друга. Пролежали в бурьяне весь день: с одной стороны – автоматчики противника, с другой, на таком же расстоянии в 250 м – вражеские танки.
Как только наступила темнота, мы стали искать выход. Немецкие танки стояли на расстоянии 300 метров, мы решили проскочить в этот промежуток. Когда вышли к своим, нас встретили с необыкновенной радостью. О капитане Горелкине слышал, что он был ранен и остался на поле боя. Умирая, он написал записку: «Умираю за родной Дон».
Когда наши войска пошли вперёд, нашли его тело. При нём была полевая сумка с документами, оружие и эта записка».
На хуторском кладбище х. Кременского Константиновского района поисковиками была найдена безымянная могила павшим воинам 1943 года.
Вышло так, что с годами перестал работать поисковый школьный отряд, дети выросли и разъехались, документы утеряны. Свидетели тех событий ушли в мир иной, оставляя безымянные могилы, большая часть которых сегодня сравнялись с ландшафтами донских степей и заброшены на старых станичных и хуторских кладбищах.
Коротка память людская...
Благодаря письмам, сохранившимся в семейных архивах ветеранов, в 2017 году на братской могиле х. Кременского администрацией Почтовского поселения (глава поселения – О.Н. Зубкова) установлен новый памятник, где появилось имя погибшего героя войны Горелкина Захара Ивановича.
В этом же году 22 июня останки майора Долгова Леонида Васильевича и лейтенанта Тихоновича Александра Марковича, уроженца г. Кустаная Казахской АССР, заместителя командира батареи 90-го гвардейского артполка 40-й ГСД были перезахоронены со всеми почестями в братскую могилу х. Верхнепотапова.
Новый памятник воинам на кладбище
х. Кременского
Останки лейтенанта Тихоновича были найдены ПО «Донской»
им. А. Калинина в 2016 году на окраине хутора Нижнепотапова.
Из воспоминаний Серафимы Герасимовны Димитровой:
«Когда один из офицеров, лейтенант, вышел из блиндажа, рядом разорвался немецкий снаряд. Осколками снаряда убило офицера и почти всю семью Старикова Ивана Николаевича, погибли жена, дочь и внук. Сам Иван Николаевич получил тяжелое ранение. Офицера красноармейцы захоронили с почестями, хотя – какие почести, когда кругом идет война...
В этот же день в нашем доме убило Николая Рожнова, отчества, к сожалению, не помню. Он наблюдал в бинокль за вражеской обстановкой на правобережье Северского Донца».
Согласно данным о безвозвратных потерях 90-го гвардейского артполка 40-й ГСД, Николай Рожнов был телефонистом. Кем был погибший офицер, осталось загадкой. На остатках его гимнастерки были пуговицы с гербом СССР, это обстоятельство и ввело в заблуждение поисковиков. Ведь подобную форму носили пограничники, оперативники или служившие в органах НКВД.
Дальнейшие поиски привели к архивным документам, подтверждающим факт захоронения гвардейца-лейтенанта. О событиях тех дней рассказывают воспоминания помощника начальника штаба по разведке 119-го гвардейского стрелкового полка 40-й ГСД Рожкова Александра Семёновича:
«... 17 января, ночью, мы вошли в хутор Верхне-Калиновский.
В 4 часа утра, войдя в х. Верхне-Потапов, командир полка поставил задачу командирам батальонов: 2-му батальону – выбить немцев из х. Н.Калиновского и обеспечить переправу 1-му батальону на правый берег Северского Донца. 1-му батальону – занять высоту 128.4.
В 7 часов утра 17.01.1943 первый батальон и рота минометчиков, взвод ПТР выбили немцев с высоты и заняли оборону. С 10 час. до 21 час. немцы крупными силами пехоты при поддержке 26 танков, артиллерии и минометов атаковали наших гвардейцев. На помощь переправили 2-й батальон. Бой продолжался до последнего гвардейца, и никто из них не отступил. И только к концу боя, когда подошла артиллерия дивизии – 90-й
гвардейский артполк и «Катюши», немцы отступили. Полк понёс большие потери, погибли командиры 1-го и 2-го батальонов, командиры рот: Гравит, Макеев и др.
На место погибших комбатов, командир полка послал начальника штаба Фирсова Ивана и моего начальника по разведке ст. л-та Якунина Ивана Михайловича. Они сумели организовать отпор врагу. Под конец боя они погибли, и были вынесены с поля боя под высоту и похоронены на берегу реки.
С 17 по 25 января полк занимал оборону по р. Северский Донец. КП полка находился у самого берега на левом берегу в домике в х. В.Потапов. Отсюда мы наблюдали все бои, отсюда боями командовал Блажевич (командир 119-го гв. полка).
Когда мы уходили из х. В.Потапова и поднялись на горку
около 300-400 м, в тот домик, откуда мы вышли, попал фугасный снаряд».
О подобном случае рассказывал ветеран войны, уроженец
ст. Богоявленской, Павел Петрович Астахов:
«Смотрим мы, выкатили наши артиллеристы большую пушку, приготовились к артобстрелу немецких позиций. И вдруг, в один миг, – разрыв вражеского снаряда, и всё: – ни пушки, ни артиллеристов, ни солдат, которые стояли поблизости».
Когда есть воспоминания, есть свидетели и есть места, где искать имена и останки погибших, это значительно облегчает поиск.
Далее в своих письмах, отправленных в Почтовский сельсовет (председателю Лосеву), Александр Семёнович упоминает о погибшем офицере:
«... Может быть, офицер, погибший у нашего штаба, у домика, – Александр из 32-й кавдивизии? У нас погибли Фирсов, Якунин, Коряков (комбат), Гравит, Матвеев (Макеев – авт.), других не помню… Прошу найти адреса Фирсова и Якунина, чтобы сообщить родным».
Захоронение останков Л.В. Долгова и лейтенанта А.М. Тихоновича.
х. Верхнепотапов, 22.06.2017 г.
17 января 1943 года погибли:
- Гвардии майор Фирсов Иван Петрович, 1911 г.р., уроженец
Челябинской обл., с. Гутрновское, призван Челябинским ГВК, начальник штаба 119-го ГСП 40-й ГСД, захоронен в х. Нижнекалинове.
- Гвардии старший лейтенант Якунин Иван Михайлович,
1913 г.р., уроженец Горьковской области, Муромонского р-на, с. Поздняково; призван Омским ГВК г. Омск, командир истр. батареи 119-го ГСП 40-й ГСД; захоронен в х. Нижнекалинове.
- Гвардии старший лейтенант Коряков Леонид Владимирович, 1913 г.р., уроженец Орловской области, Дятьковского р-на, п. Старь; призван Выгоничским РВК, Орловской обл., Выгоничский р-н; заместитель командира 1-го стр. батальона119-го ГСП 40-й ГСД; захоронен в х. Нижнепотапове.
- Гвардии лейтенант Гравит Владимир Вилисович, 1922 г.р.,
уроженец г. Рыбинска; призван Сталинским РВК, Ярославская обл., г. Рыбинск, Сталинский р-н; командир взвода автоматчиков 119-го ГСП 40-й ГСД; захоронен в х. Нижнекалинове.
- Гвардии старший лейтенант Макеев Дмитрий Петрович, 1918 г.р., уроженец Карело-Финской ССР, Тунгудский р-н, Лехтинский с/с, с. Шуозеро; призван Кольским РВК, Мурманская обл., Кольский р-н; командир 2-й стрелковой роты 119-го ГСП 40-й ГСД; захоронен в х. Нижнекалинове. (Имя найдено благодаря письму ветерана А.С. Рожкова.)
Об ожесточенных боях января 1943 года можно написать отдельную книгу. Часть материалов я уже публиковал в первых книгах о боях на Донском рубеже и в книге «Горящий снег». Но с каждым годом к нам поступают всё новые и новые данные о тех далёких героических событиях.
20-лентий телефонист 90-го гвардейского артполка Рожнов Николай Кирсанович и 19-лентий зам.командира батареи лейтенант Тихонович Алексей Маркович, погибли 20 января 1943 года.
