Все для Joomla . Бесплатные шаблоны и расширения.
Версия для печати
Четверг, 02 мая 2019 09:56

Костиногорские партизаны

Автор
Оцените материал
(1 Голосовать)

Только вчера ушли в сторону Дона последние отступающие подразделения Красной Армии. Из хутора на нижних дорогах, в пойме видне­лись брошенные повозки и остатки военного имущества. За Донцом и за Доном, в районе Константиновской слышались отзвуки боев.

Двоюродные братья Шевченко, Николай и Иван, отправились за хутор Костиногорский. Каково же было их удивление, когда на окраине хутора они нашли штабной автобус Красной Армии с оружием. Обрадо­вавшись находке, ребята часть оружия, в том числе и пулемет Дегтярева, спрятали на чердаке в доме отца Ивана и дяди Николая – Александра Ивановича Шевченко.

На следующий день молодые патриоты решили опробовать оружие в деле. Николаю было четырнадцать лет, а Ивану – семнадцать. «Нам надо научиться стрелять, а то нас не возьмут на фронт», – предложил Иван.

Взяв пулемет, ребята отправились в степь. Выбрав удобное место, за пригорком, расставив и укрепив сошки пулемета, братья приготовились к стрельбе, оставив за спиной родной хутор и направив оружие в сторону хутора Михайловского, где уже хозяйничали немцы.

К радости подростков на горизонте из-за Дона появился немецкий самолет-разведчик «рама», прозванный в вермахте «Der fliegende Auge» – «летающий глаз». Эта двухмоторная немецкая воздушная машина счи­талась одной из лучших моделей, легкоманевренной при атаке советских истребителей, имела на борту несколько орудий и пулеметов, и, благода­ря комфортабельным кабинам, – хороший обзор.

Видимо, фашистский пилот, поэтому и был так уверен в своем превосходстве и неуязвимости. Да и чего ему было бояться, когда регулярная Красная Армия ушла за Дон и держала оборону в нескольких километрах от этих мест, и только разрозненные остатки частей РККА пытались про­рваться на Южный берег Дона...

Заложив крутой вираж над хутором, он подставил свой брониро­ванный борт под ствол «дегтяря». Ребята хорошо знали этот самолет с черными крестами, притягивающий следом немецкие бомбардировщики. «Вот и патроны не придется тратить зря», – сказал Иван, и дал по само­лёту две короткие пулеметные очереди. Пули, найдя уязвимое место и пробив обшивку самолета, как разъяренные пчелы, впились в тело не­мецкого пилота. Вражеская махина изменила траекторию полета и плавно устремилась к хутору Михайловскому, но, не долетев до земли, вы­бросила шлейф дыма и упала в Михайловские сады. Братья, радостные и одновременно испуганные, бросились в свой хутор. Теперь необходимо было спрятать оружие.

«А вот и подходящее место схрона – заросли малинника в соседнем дворе», – предложил Николай.

А к хутору уже приближался рокот мотора и лязг гусениц легкого не­мецкого танка. Подростки кинулись в заросли малины, где столкнулись лицом к лицу двумя лейтенантами РККА.

«Ребята, есть ли немцы в хуторе?» – спросил один из них.

«До этого не было», – ответил Иван, невольно опуская глаза на еще теплый пулемет.

Пришлось молодым патриотам прятать и оружие, и отступающих офицеров.

На окраине хутора уже раздавались крики «Хальт!», «Партизанен!». Немцы спрыгивали с легкого танка и разбегались по маленькому хутору в поисках партизан. Братья, вмести с офицерами Красной Армии, укры­лись в садах за хутором. А ночью они проводили офицеров к ерику Про­рытому, выходившему к реке Дон, где еще вчера переправлялись отсту­пающие красноармейцы и вернулись домой, где и признались матерям о своей «партизанской» стрельбе.

Вскоре в хуторе, для порядка, появились полицаи и «полицейская часовня», как ее называли подростки.­ Один из полицаев был очень наглым. Он приставал к девчонкам-подросткам – «невестам» местных пацанов, а дедов и ребят при встрече на улице любил полоснуть плеткой. Вот хуторские ребята и решили ему отомстить.

Ночью, пробравшись в «часовню», когда пьяные полицаи спали, один из подростков, скрутив валики из немецкой листовки, вставил их между пальцами ног полицая и поджег. Сначала был ночной танец боси­ком испуганного старшего полицейского, а наутро – коллективная порка плеткой всех хуторских подростков и отбывание наказания в холодном подвале полицейского участка...

Скоро пришла долгожданная зима, а с ней и освобождение хуто­ра. Жаль, что полицай «должник» сбежал в январе 43-го года с отсту­пающими немцами. Говорили, что перед отступлением атаман Старо-Золотовской собрал всех полицаев, и они ушли за Донец.

В доме Николая расположился штаб полка, а в доме Ивана, напро­тив, – полковой наблюдательный пункт со стереотрубой на чердаке. Через стереотрубу можно было наблюдать, как немцы возводили укрепления на противоположном берегу реки в хуторе Кресты, заставляя местных жи­телей рыть окопы и разбирать собственные дома для строительства блин­дажей. Дальнобойная артиллерия, расположенная в километре за Кости­ногорским, попыталась уничтожить вражескую технику и укрепления, но немцы часто выводили хуторян на оборонительные рубежи, и артобстрел прекращался.

В один из вечеров в балку под Костиногорским прибыло несколько артиллерийских установок «Катюша», и очередное утро превратилось для фашистов в кошмар.

Офицеры и солдаты, расквартированные в домах братьев, учили подростков обращению с военным оружием, минами и гранатами.

Вскоре воинские подразделения РККА переправились через Север­ский Донец и ушли освобождать города Шахты и Ростов, а с ними ушла и Екатерина Лозина, комсорг хутора, ставшая в последствии зенитчицей.

Весной в хутор вернулся один из офицеров, раненных при освобож­дении х. Костиногорского, и организовал из числа местных подростков отряд по поиску и перезахоронению советских воинов.

Находили и хоронили останки бойцов в Черном лесу и за Старым Донцом на территориях Константиновского и Раздорского (сегодня Усть-Донецкого) районов. Где эти могилы сейчас, «костиногорский партизан» Николай Григорьевич Шевченко уже и не вспомнит...

Ранней весной подростки бродили по полям сражений уходящей войны и самостоятельно хоронили останки советских бойцов. Однажды они обнаружили в михайловских полях немецкий заминированный блин­даж, с растяжками на несколько метров, и, согласно инструкции, остав­ленной офицерами штаба, подорвали его.

Этой же весной Николаю еще не раз приходилось разряжать и уни­чтожать вражеские «сюрпризы», оставленные хуторянам.

После войны у местных казаков оставалась кое-какая животина, вот и приходилось добывать для нее корм. В мае 43 года мать послала Нико­лая на лиман накосить травы. Подросток не растерялся, когда обнаружил там немецкие противотанковые мины. За весну и лето им было обезвре­жено 11 мин. Правда, после последних «разминирований» ему достался подзатыльник. Уничтожить последние мины Николай решил выстрелом из припрятанной винтовки, вот и получил оплеуху от матери после взры­ва. (По воспоминаниям Н. Шевченко, жителя х. Костиногорского, Кон­стантиновского района.)

 По рассказам михайловских старожилов, после освобождения района от фашистских войск в 1943 году, из михайловских садов старшие подростки приносили крылья с черными крестами – от немецкого самолета. Их использовали в качестве навесов над сенниками. По воспоминаниям, где-то в тех местах находился упавший и развалившийся немецкий самолет.
Возможно, это и был тот немецкий воздушный разведчик, сбитый братьями?
Куда он делся, сегодня уже никто не помнит. Скорее всего, его вывезли на металлолом. На освобожденных территориях и в послевоенное время, выполняя указы Совнаркома собирались оружие, гильзы, каски, а также черный и цветной металл на переработку, а технику – для нужд фронтов (в годы войны) и восстановление сельского хозяйства. Много восстановленного автотракторного парка было передано в колхозы.
О важности этого говорят принятые государственные документы: в апреле 1942 года – № 118, об организации сбора стальных шлемов на полях сражений, в мае 1942 года – № 139, об организации сбора отечественных и трофейных стрелянных гильз и направлении их в тыл.

Прочитано 530 раз Последнее изменение Понедельник, 04 ноября 2019 16:26
Вячеслав Градобоев

Последнее от Вячеслав Градобоев