Высокое мастерство и мужество показали танкисты 3-го гвардей-

ского танкового корпуса, под командованием генерала П.А. Ротмистрова.

Выполняя приказ командующего 2-й гвардейской армии (генерал-

лейтенанта Р.Я. Малиновского), в начале января они вышли с боями в

район ст. Семикаракорской, х. Вислый и с. Большая Орловка. К вечеру 3 января авангард корпуса в составе 19-й гвардейской танковой бригады и разведывательного батальона под командованием полковника

А.В. Егорова достиг ст. Константиновской и вступил в бой с численно

превосходящими силами врага.(Краснознамённый Северо-Кавказский. Изд. 1971 г. )

По данным оперативного отдела Южного фронта за 6 января

3-й гвардейский танковый корпус в районе Ново-Золотовской и Семикаракорской частью сил вел бои на южной окраине Константиновской.

Начав наступление 2-го января, передовой отряд корпуса под командованием полковника А.В. Егорова уже к вечеру 3-го января вышел к

Дону и завязал бой за станицу Константиновскую. (В.А. Шульга, «Осво-

бождение», 2007 г.)

 

«К вечеру 4 января подразделения бригады подошли к левому берегу

Дона выше станицы Константиновской, где река делает крутой поворот (С восточной стороны, между поселком и х. Ведерников – В.Г.).

Горючее было на исходе. Спидометры машин показывали, что за день пройдено более 200 км, а некоторые танки, маневрируя по степи,

намотали даже больше. Наш корпус двумя клиньями уперся в Дон против

Константиновской, второй – км на сорок южнее, в Большую Орловку.

На переправе у Костантиновского ко мне подвели немецкого ефрейтора, перебежавшего к нам. Увидев меня, он поднял вверх кулаки и громко закричал: «Эрнст Тельман! Рот фронт!»

Наши танки выскочили сюда настолько стремительно и неожиданно, что гитлеровцы в суматохе не сразу поняли, чьи они. А пока разобрались, то мост через Дон был уже в наших руках. Но переправиться с ходу через реку было нельзя: мост не выдержал бы наши тридцатитонные машины (Т-34 – В.Г.). Да и сил было маловато, требовалось подтянуть все наши, хоть и

малые резервы.

Радовало стремление офицеров: Ананченко, командира батальона

танков Т-70, и Чуфарова, командира батальона танков Т-34, форсировать Дон, но вопрос о наступлении генерал Ротмистров пока отложил. Однако командир батальона Валовой, полагая, что переправа через Дон захвачена нами именно для переброски бригады через реку, увел на правый берег свой батальон, а также поддерживающую его артиллерийскую батарею и роту танков Т-70 с целью захватить там хотя бы небольшой плацдарм. Завязался бой за ст. Константиновскую.

Уместно сказать, что весь наш корпус оказался в трудном положении. Во всех бригадах были потери в людях и технике. Очень мало

осталось боеприпасов. До армейских баз было 350-400 км.

Наступило 5 января. Ниже по течению Дона нарастала канонада.

Там 3-я Гвардейская бригада гв. генерал-майора И.А. Вовченко и наши

танковые батальоны Чуфарова и Ананченко вели бои за ст. Новозолотовскую и Семикаракорскую.

За Доном то затухал, то разгорался ожесточенный бой. Не удавалось овладеть Константиновской. Поздно вечером с правобережья

возвратился Ефимов и сообщил, что мотострелки захватили четыре

крайние дома Константиновской, а дальше продвинуться не могут, не

хватает сил.

Небольшой резерв из пяти отремонтированных танков и 65 человек,

во главе с адъютантом, старшим батальона Лащенкова, был направлен

на помощь Валовому. Через час они уже были за Доном и вступили в бой

за Константиновскую».

В бою за ст. Константиновскую, в течение суток 5 января 1943 года,

адъютант 168-го Гв. батальона руководил боевыми действиями танков. В

результате чего уничтожено 5 автомашин с пехотой противника, 6 блиндажей, подавлен огонь трех пулемётных точек. Несмотря на сильный

артиллерийский и минометный огонь противника, непосредственно руководил эвакуацией подбитых танков. В результате разрыва снаряда был

ранен и оглушен, но сумел вывести тяжелораненого командира роты с

поля боя в безопасное место. Награжден медалью «За отвагу».

Техник-интендант Григорий Зиновьевич Якимов, ехавший в свою

воинскую часть 18-й гвардейской танковой бригады, 5 января пропал без

вести в районе ст. Константиновской Ростовской области.

Как стало известно из письма Саранульского военкомата Удмурдской АССР от 14.07.1943 г., иф/1407 в Главное Управление кадров при

НКО СССР, «...имеется письмо гр. Алексеенко Степана, проживающего в

Константиновске Ростовской области, что 4 января 1943 года в его квартиру немецкие солдаты принесли раненого в правую ногу Якимова Григория Зиновьевича, который 8 января умер.

Г.З. Якимов находился в Управлении 20-й гвардейской стрелковой

дивизии, воинское звание техник-интендант 1-го ранга...»

(Возможно, что этого раненного пленного офицера в январе видел хирург Линников? Из воспоминаний Линникова).

Пятого января в районе хутора Вислого Семикаракорского района

погибает командир танка Т-70 Иван Иванович Крюков, той же 18-й танковой бригады. Есть упоминание о том, что подошедшие ночью средние танки Т-34 не смогли форсировать Дон и остались в ожидании легких танков Т-70. Некоторые из них форсировали водную преграду и вели бои на правом берегу Дона. Один из подбитых легких танков остался на несколько лет в лощине Серебрянки. (По воспоминаниям Латынина, жителя поселка).

По воспоминаниям жительницы г. Константиновска Л.Г. Онуфриенко: «...дядю спасли танкисты и десант, внезапно появившиеся в первых

числах января 1943 года из Каменной балки за поселком».

По воспоминаниям подростка военных лет П.П. Иванова: «Остов советского танка после войны несколько лет находился за территорией поселкового аэродрома. Мы, еще пацанами, лазили по нему».

Из воспоминаний старожилов, еще один подбитый советский легкий танк стоял за поселком в стороне садов, в районе Зимовной балки.

 

«Наш 3-й Гвардейский Котельниковский танковый корпус после трехдневного отдыха и ремонта поврежденных танков получил новую боевую задачу: форсированным маршем выйти в район станиц Семикаракорской и Константиновской, захватить здесь переправу через Дон и обеспечить наступление 2-й гвардейской армии на Новочеркасск и Ростов.

4 января 1943 года войска корпуса в составе 3-й гвардейской тяжелой, 18-й гвардейской (бывшей 62-й), 19-й гвардейской (бывшей 87-й) танковых бригад и 2-й гвардейской (бывшей 7-й) мотострелковой бригады по заранее разработанным маршрутам выступили из Котельниково.

К 14 часам пятого января передовой разведывательный отряд

3-й гвардейской танковой бригады вступил в станицу Семикаракорскую

и в районе Ново-Золотовского захватил небольшой плацдарм на южном

берегу Дона.

На следующий день главные силы корпуса завязали бой за крупный

районный центр – станицу Константиновскую.

Пока шел бой, боевая разведка капитана Н. Перлика проникла в станицу Багаевскую. Главным силам корпуса удалось разгромить противника в Константиновской и форсировать Дон...» (П.А. Ротмистров. «Стальная Гвар-

дия»).

4 января в станице Семикаракорской на пересечении улиц Авилова и

2-го переулка остановились советские танки. Их окружили местные жи-

тели станицы и здесь состоялся импровизированный митинг. (По мате-

риалам газеты «Семикаракорские вести» от 31.01.2013 г.)

По архивным материалам, 5 января 1943 года в боях за станицу Константиновскую гвардии старший лейтенант Владимир Иванович Бунчин,

заместитель командира роты управления 3-й гвардейской тяжелой танковой бригады, огнем своего танка уничтожил один танк и подавил до шести огневых точек противника. Рядом стоящий танк Т-34 командира роты был подбит снарядом противника. Бунчин, взяв танк командира на буксир, привел его в расположение части. 03.06.1943 г. Награжден орденом

Красная Звезда.

В этот же день в районе станицы Семикаракорской от вражеской

бомбежки погибают: гвардии старший лейтенант Андрей Андреевич Селиванов, заместитель командира роты по политчасти – сгорел вместе с

машиной; погибли от осколков авиабомб: орудийный номер гвардии сержант Евгений Константинович Беленов, шофер Михаил Антонович Семенов.

Судя по потерям танкового корпуса, первые танки на южном берегу

появились не позднее 05.01.1943 г., а если учесть воспоминания Ротмистрова, то, возможно, и в ночь на 5 января.

По оперативному приказу № 001/оп от 01.01.43 г.: «...13-й мехкорпус

должен овладеть 04.01. н/п Константиновская...»

Шифрограмма Ставки о коррективах 17.48, 01.01.43 г: «...Констан-

тиновская – к исходу 4-го дня и не в коем случае не позднее 5 января...»

Из донесения: «06.01.43 г. войска в течении дня преодолевая сопро-

тивление противника, продолжали наступление в прежних направлени-

ях...

...3-й Гв. ТК 2-й Гвардейской армии частью сил вел бои на южной

окраине Константиновскя.

...3-й ТК 08.01, ведя бои за Константиновскую, овладел Мели-

ховской и Багаевской».

 

По спискам безвозвратных потерь 2-й гвардейской мотострелковой

бригады, входящей в состав 3-го гвардейского Котельниковского танкого

корпуса, 08.01.1943 года в ст. Константиновской погибло 58 гвардейцев.

Из них: 12 сержантов и старшин, 6 офицеров, в том числе комадиры рот

гв. лейтенант Бурдасов В.Ф. и гв. ст. л-т Яблочник Г.В., замполиты: гв.

л-ты Гусейнов Г.Н., Рыжкин Г.М., Григорьев И.Г.

Из наградного листа начальника штаба 19-й гвардейской танковой

бригады Виктора Васильевича Швецова: «3-4.01.1943 г., когда бригада

выполняла ответственную задачу по захвату переправ через р. Дон, в глубоком тылу противника, несмотря на большую оторванность от основных

сил корпуса (140 км), хорошо наладил информацию о действиях бригады,

чем обеспечил своевременное принятие решений командиром корпуса по

развитию прорыва».

Кто освободил посёлок Константиновский от оккупантов?

«Степь перед хутором Ведерников просматривалась на несколько

километров. Деревья, когда-то одиноко росшие в степи, спилили для ото-

пления жилищ еще в начале зимы. И вот по этой заснеженной степи, в

лунную январскую ночь 1943 года, какое-то военное красноармейское

подразделение решило подобраться к станице. Немец, видимо, заметил

их маневр и приготовил нашим солдатам западню. Когда красноармейцы

зашли со стороны Ведерников вдоль Дона в Фомину балку немцы открыли сверху шквальный огонь. Я видел этот бой, потому как жил в доме над

этой балкой.

Некоторые наши бойцы вырвались по крутому косогору наверх, но

попадали под немецкие пулеметные и автоматные очереди в упор. Немцы

всех побили и несколько дней не давали их хоронить». (Воспоминания

ветерана войны Г.В. Синявцева, жителя г. Константиновска).

 

6-17 января «Мы жили на улице Овчарова поселка Константиновского, недалеко от современных судоремонтных мастерских. Помню первое наступление наших советских солдат. Сколько их тогда побило!

Мы, подростки, с родителями ходили собирать убитых. Мама (Гликерия Павловна), тетя Нина (Нина Павловна Муравьева) и другие соседи копали братские могилы. А отец (Александр Семенович Бирюков) отвозил на

подводе убитых наших бойцов к могилам.

Первых наших бойцов хоронили еще при немцах, немецкие солдаты заставляли местное население собирать убитых. Обидно было видеть, как у первых убитых наших солдат кто-то из местных жителей забрал всю одежду.   

Там среди погибших были и раненные солдаты, они просили еды и

оставить их среди убитых до утра, чтобы ночью они смогли уйти. Учительница Ольга Фатеевна Орехова вечером носила им еду и незаметно

оставляла возле каждого солдата. А ночью они ушли.

После следующего наступления, убитых солдат, уже одетых, мы собирали и хоронили после освобождения города, когда наши части через

несколько дней атаковали не с восточной стороны, как в первый раз, а со

стороны Дона». (Из воспоминаний Нины Александровны Андрощук (Би-

рюковой), жительницы г. Константиновска.)__

По воспоминаниям местных жителей, хоронивших солдат этого подразделения, некоторые были убиты в сидячей позе, с винтовкой в руках.

Видимо, смерть настигла их присевшими отдохнуть перед боем, но так и

не успевшими даже встать. Основная часть погибших была в шинелях и

с винтовками Мосина. Несколько человек – в белых маскхалатах. Видимо, это было подразделение разведчиков. Бой был первым в первых числах января 1943 года, до рождественских праздников.

 

Из истории боевого пути 71-го гвардейского полка 24-й Гв. СД,

предоставленной генерал-полковнику Голикову и далее Сталину гвардии

генерал-майором Кошевым и нач. штаба дивизии гв. подполковником Ко-

тиком (ЦАМО: ф. 33, оп. 682525, ед. хр. 34):

«Прочно закрепившись на высотах правого берега р. Дона в райо-

не Ведерникова, Камышного и Кастырочного, противник получил под-

крепление и имел намерение предпринять контратаки в направлении Бо-

гоявленской, чтобы овладеть выгодными рубежами на западном берегу

р. Кагальник.

Совершив скрытно по берегу Дона 35-км марш, полк в ночь с 17 на

18 января 1943 года сосредоточился около хутора Ведерникова и штурмом, силами 2-го батальона, атаковал этот пункт.

Установив разведкой, что основная часть обороны противника обращена на юг, основной удар был сделан с фланга. Артиллерийские расчеты не успели сделать ни одного выстрела, а минометная батарея сделала только три.

В короткой, стремительной схватке было уничтожено до 50% состава немецкого батальона (около 200 человек). В одном из ДОТов был найден мундир немецкого полковника, сбежавшего в нижнем белье в

ст. Константиновскую».

Красноармеец В.В. Абрамов подавил пять огневых точек, сержант

роты ПТР И.Я. Аксенов уничтожил двух немецких шоферов и захватил

немецкую автомашину с продовольствием.

Потери батальона составили 36 человек.

Приказом армии № 4-Н от 31 января Абрамов и Аксенов награждены медалями «За отвагу».

За бесперебойную доставку приказов командира роты под огнем

противника, в ходе боя за освобождение х. Ведерникова, гвардеец Шерфил Аллоярович Аллояров награжден медалью «За отвагу». Но, говорят, что герои долго не живут, так и произошло с Аллояровым и Абрамовым.

Оба они пропали без вести в один день 26 января в районе х. Малая Запа-

денка Веселовского района Ростовской области.

По воспоминаниям жительницы хутора Ведерникова В.М. Пономаревой:

«Первые попытки освобождения отмечались ночной стрельбой. По характеру стельбы местные жители хорошо отличали, где стреляли красноармейцы, а где им отвечали немцы. Раза два или три канонада боев отдавалась с одной и той же стороны. А при освобождении хутора ночной

бой был с другой стороны и прошел с малыми потерями. Хотя потери

были намного больше, чем о них сегодня говорят, потому как тела после боев свозили и из Дубовой балки, и из других мест – не только с территории хутора. Несколько захоронений так и не перенесли во время укрупнения захоронений. Часть тел убитых бойцов остались во дворах и в балке, откуда шло наступление Красной Армии. Да и в братской могиле гораздо больше тел советских бойцов, чем числится. Просто у некоторых не было документов во время перезахоронения.

До Рождества немцы в хуторе зверствовали не очень. В январе в соседних дворах был пойман раненный разведчик, они его убили. По хутору ходил один русский в гражданской одежде в сопровождении двух немецких офицеров и присматривал дома для размещения солдат и офицеров. У нас в доме остановились насколько немцев, и закрываясь в комнате, что-то писали, позднее въехала немецкая полевая почта и завезла много мешков с бумагами – видимо, с письмами. Перед самым наступлением Красной Армии закатили в дом станковый пулемет, но воспользоваться им так и не успели.

Перед боем мы спрятались в погреб и слышали, как кто-то вошел в дом и упал на пол. После освобождения оказалось, что это один из разведчиков. Устал так, что упал и уснул замертво. Первые солдаты, вошедшие к нам в дом, тоже попадали, кто на пол, кто на кровать, где было

место, и сразу засыпали на несколько часов. Видимо, так были измотаны, что когда пришел молоденький лейтенантик и стал их будить, стукая

по валенкам, и тормошить, они даже не реагировали. И мама попросила:

«Пусть солдаты немного поспят!»

Благодаря Светлане Булатовой, учителю истории Ведерниковской школы, предоставившей мне документы школьного музея,

я, узнал следующее.

Из воспоминаний ветерана войны А.О. Гуссара:

«Чтобы не вызвать огонь частей, расположенных перед хутором,

были высланы несколько групп солдат, которые должны были предупредить, что в 2 часа ночи будет предпринята атака с тыла противника батальоном 71-го полка. Для того, чтобы не попасть под перекрестный огонь, все наши части во фронтовой полосе были отведены в укрытие.

Батальон, зайдя с тыла, открыл пятиминутный огонь из 17 станковых и всех ручных пулеметов, автоматов и винтовок.

В хуторе было убито и ранено 114 человек, наши потери составили

13 человек ранеными, и то, главным образом, по неосторожности: при

пленении немцев в погребах, вместо того, чтобы бросить туда гранату,

солдаты вошли, стараясь осветить погреб, и сами попали под вражескую

гранату.

До прихода батальона Дрыгина наши части несколько дней не могли взять хутор Ведерников, находившийся на горе. В прорыве вражеской

обороны немалую роль сыграло то, что многие немецкие солдаты были

изрядно выпивши в честь праздника Рождества. Немецкий полковник сбежал в одних сапогах и шинели, бросив свой мундир».

Из школьных записей 1965 года:

«...После вызова капитана Дрыгина к командиру полка, подполков-

нику Савельеву, который находился в 7 км от х. Ведерников, в домике

лесника, комбату было дано задание вести разведку и готовиться к наступлению на х. Ведерников с дальнейшим захватом ст.Константиновской.

Самостоятельно созданный взвод разведчиков старшины Смольникова Дрыгин послал на сбор информации о расположении вражеских укреплений в районе хутора.

По докладу разведчиков, в 3 км в западном направлении от хутора находится всего один пулеметный расчет противника, который можно

было уничтожить тихо, ножами».

Судя по воспоминаниям ветеранов и старожилов, было несколько

попыток освобождения хутора Ведерникова.

По воспоминаниям Хоревой Нины Васильевны и ее родственников:

«...В доме Хоревых проживали немецкие офицеры, а семья жила в

подвале своего дома. Между вошедшими во двор советскими разведчиками и немцами завязался бой, в результате которого был ранен немецкий офицер и лейтенант из группы наших разведчиков. Лейтенант со свекром Нины Васильевны спрятались в подвале. Но немцы нашли разведчика и расстреляли.

После первого боя у поселка Константиновского Нине Васильевне

сказали, что под горой, за тюрьмой (где сегодня стоят судоремонтные мастерские) есть убитые солдаты Красной Армии и среди них ее муж

Александр.

Придя на недавнее поле боя, Нина нашла погибшего бойца, похожего на мужа, но почему-то не в форме танкиста, как она его видела в июле

1942 года в Сталинграде, а в шинели.

В низовье балки было много убитых красноармейцев. Стояли сильные январские морозы, но тела убитых еще не закоченели. Ближе к поселку лежали три солдата. Лицо одного из убитых было испачканным, но чем-то сильно напоминало лицо любимого человека. Нина решила

проверить документы солдата. В действительности убитый оказался Владимиром Васильевичем Малыгиным, у которого был пропуск на Курганский завод. (Найти данные по этому бойцу пока не удалось).

Вернувшись домой, Нина привезла свою маму, забрав её с профиля

у Куликовки. Часть домов в Куликовке немцы при отступлении сожгли, и

еще раньше в доме Хоревых уже ютились две Нининых сестры со своими детьми.

После последнего освободительного боя война для хутора Ведерникова не закончилась.

В доме Хоревых расположились три солдата и связист. Мама Нины

Васильевны стала накрывать на стол. Сначала хотела накормить солдат,

а потом и всю собравшуюся многодетную семью. Как раз в этот момент

в дом Хоревых угодил вражеский снаряд. Одного солдата сразу убило,

одному солдату оторвало ногу. Маме Нины оторвало ноги, а отцу ноги

перебило осколками. В тот день много крайних домов было разрушено

вражеской артиллерией, но пострадала только семья Нины Васильевны.

Вскоре после боя санитары-красноармейцы увезли отца и солдата в

госпиталь в Богоявленскую, но он не выжил, и в один день семья Хоревых похоронила своих родителей».

Судя по воспоминаниям ветеранов 24-й дивизии, их стрелковые полки 9 января утром вышли за хутор Кастырский и не доходя Куликовки

были атакованы противником и отступили до ст. Николаевской и Гапкина.

 

По военным донесениям:

«... 07 января 24-й дивизия, овладев Ермиловым, Савельевым, коммуной Новая Жизнь, продолжает бои на этом рубеже с частями 1-й румынской пехотной дивизии и 11-й танковой дивизии». Следом шли 387-я

и 33-я дивизии. 258-я тоже была в Николаевской, но ушла выше на Лисичкин и дальше на Шахты.

 

Кто же мог выйти к Фоминой балке до рождественского праздника?

Из военных донесений:

«10 января 2-я гвардейская армия в течении дня отражала атаки

противника и проводила перегруппировку. 1-й стрелковый корпус: 33-я

Гв. СД после упорных боев овладела х. Кондаковым и передовыми частями вышла в 2 км восточнее х. Лисичкина. 87-я СД двумя полками вышла

на рубеж р. Кагальник, х. Савельев, ст. Богоявленскую. 24-я гв. СД, удерживая Богоявленскую, в 12.00 была атакована 15 танками противника.

Контратака отбита.»

Поэтому гвардейцы стрелковых 24-й, 33-й, 387-й дивизий не могли

попасть в район поселка Константиновского.

А вот рассказы свидетелей о ночной атаке красноармейцев по льду

через Дон вполне похожи на события 6 января 1943 года. Скорее всего,

стрелковое подразделение 3-го танкового корпуса пыталось закрепить-

ся на северном берегу реки. Подобное наступление описывается в книге

«Освобождение» (стр. 122):

«После длительного преследования противника второй батальон

71-го Гвардейского полка, которым командовал капитан А.С. Дрыгин, со-

средоточился в балке, в трех километрах севернее хутора Ведерникова...

Решили скрытно зайти в тыл противника и в глухую полночь нанести

внезапный удар».

Повторное наступление воинов-красноармейцев в зимней форме через Фомину балку больше подходит к стрелковым дивизиям, продвигающимся по правому берегу Дона. Тем более, что оно было через несколько дней после Рождества.

Из воспоминаний сторожилов (Л.Г. Онуфриенко, Г.В. Синявцева,

Н.А. Андрощук, В. П. Краснянской и других), проживавших в январе 1943

года поблизости от места боя и участвовавших в захоронении убитых

красноармейцев и командиров, в степи от Камышного до станицы не

было ни одного деревца. Там, где сегодня возвышаются постройки Константиновского гидроузла и судоремонтные мастерские, была часто затапливаемая лощина Серебрянка и брошенные сады. Во время войны это

место поросло высокой сорной травой.

Возможно, с этой стороны и зашли гвардейцы?

 

В воспоминаниях участников январских боев тоже упоминается, что

дивизия стремительно продвигалась по Дону. Замерзшие реки, озера и

лиманы позволяли обходить опорные пункты с флангов... Озера и лиманы

в большей части были по южному берегу реки Дон. (В.А. Шульга. «Освобождение».)

Возможно, что воспоминания медсестры Константиновского госпиталя К.И. Фирстаковой о пленном лейтенанте в январе месяце касается

этого периода:

«Ночью наши красноармейцы прорвались по балке с восточной стороны. В уличном бою были взяты в плен несколько советских солдат.

Среди них оказался и раненный лейтенант».

Да и танкисты первый раз вышли на южный берег Дона со стороны

хутора Вислого 3-4 января. Хотя, по военным сводкам, это отмечено днем

позже. Но в любом случае, атака противника у поселка Константиновского была предпринята до Рождества.

По воспоминаниям Н.В. Хоревой, она осматривала убитых воинов

РККА, одетых в шинели. Это, скорее всего, были убитые до 7 января

1942 года, как свидетельствуют воспоминания других старожилов Константиновска.

На южном берегу существовал лес, где по воспоминаниям тех же

жителей, в январе 1943 года советские танки прятались от вражеской авиации.

«В январе прибыл батальон немецких понтонеров с раскладным мо-

стом. И только они отъехали, как ночью, пройдя по Мечетновской гребле,

появился наш танковый батальон или бригада, и встали под Ореликом в

лесу. Выйдут ночью, атакуют поселок, а к утру опять спрячутся в лесу от

немецких самолетов.

Немец каждый раз днем кружил над берегом, а найти танкистов не мог, и улетал ни с чем. 8 января 1943 года немецкие части еще стояли в Константиновской, а танки – здесь в лесу. А нас, мечетновских подростков уже призвали на фронт и отправили в ст. Николаевскую левым берегом Дона. А оттуда, после освобождения Константиновской – на Новочеркасск». (По воспоминаниям подростка военных лет Владимира Капитоновича Калмыкова, жителя г. Константиновска.)

 

Судя по этим воспоминаниям, атаки длились несколько дней, о чем

свидетельствуют военные донесения по 3-й танковой бригаде.

Связист 1273-го стрелкового полка 387-й стрелковой дивизии

В.К. Калмыков за бои на Миусе 17.07.1943 г. получил первую награду –

медаль «За боевые заслуги».

Из воспоминаний Таисии Николаевны Чихиркиной (Яковлевой), жительницы г. Константиновска:

«Как-то ночью один немец, старший офицер связи, вызвал маму из

укрытия на улицу и, подведя ее на край двора, стал говорить: «Матка,

фили рус! Фили, фили рус!»

Мама боялась, а он пытался объяснить, что идет много русских солдат, что он не хочет воевать, что у него дома тоже дети. Он прикладывал

свой бинокль к глазам мамы и показывал на замерзший Дон. Вокруг бегали немецкие солдаты и сворачивали провода, таскали какие-то ящики,

грузили вещи в транспорт. Почему-то никто не стрелял, они объясняли,

что завтра будет бой. Мама говорила, что в бинокль было видно, как наши

солдаты в белых маскхалатах переползают по льду через Дон».

Бесспорный факт, что наш город (в то время поселок) пытались

освободить дважды. И только ночью 18 января в него вошли первые

гвардейцы. А утром 19 января практически без потерь в поселок вошли

передовые части 24-й стрелковой дивизии.

 

Когда был освобождён Константиновский район?

 

Согласно журнала боевых действий Южного фронта, еще 29 января

5-я Ударная Армия в течении дня удерживала прежние оборонительные

рубежи. 3-й кавкорпус оборонял восточный берег Северского Донца в

районе х. Почтовый, и западный берег – скаты высот в 3 км западнее х.

В.-Потапова.

315-я СД обороняет рубеж по восточному берегу на участке х. Почтового,

3 км северо-западнее х. Нижне-Журавского.

4-я Гв. СД занимает оборону на рубеже 2 км восточнее ст. Нижне-Кундрюченской.

40-я Гв. СД – 500 м восточнее х. Хрящевского.

258-я СД – в резерве в х. Авиловском.

8-я ТБр – в х. Крюковском.

 

01.02.1943 г. 5-я УА в течении дня закрепила позиции в районе х.

Авиловского и х. Хрящевского. Отражают попытки просачивания вражеских разведгрупп.

На Шахтинском направлении – противник в составе 300-й, 306-й пехотных и 7-й авиаполевой дивизии, отряды, созданные из тыловых частей 6-й немецкой армии.

Из списков немецких дивизий:

В районе х. Почтового – 22-я танковая дивизия (данные 19.01 пленного 129-й мп).

В районе ст. Кундрюченской – 306-я пд (данные 30.01 пленного 381-го пп).

В районе х. Н. Журавского – 336-я пд (данные 20.01. пленного 385-го пп).

В районе х. Апаринского – 7-я апд (данные 17.01 пленного).

В районе х. Авиловского – 11-я тд (данные 19.01 пленного, взятого под

ст. Ольгинской).

 

Командующий армейской группой «Б» – генерал-фельдмаршал

Вейс, армейской группой «Дон» – генерал-фельдмаршал Манштейн,

4-й ТА – генерал Гот, 48-го ТК – генерал-полковник Кемпф.

Командиры 306-й пд – полковник Маткас, 336-й пд – генерал-майор

Хухт, 7-й апд – полковник Клессман (убит), 11-й тд – генерал-майор Летц.

 

Боевая численность дивизий 5-й УА на 01.02:

4-я ГСД – 2717 чел., орудий – 36, ор. ПТО – 5, ПТР – 29;

40-я ГСД – 4893 чел., орудий – 40, ор. ПТО – 31, ПТР – 73;

258-я СД – 2108 чел., орудий – 11, ПТО – 4, ПТР – 8;

315-я СД – 3876 чел., орудий – 25, ПТО – 12, ПТР – 107.

2-я Гв. Армия:

24-я ГСД – 6981 чел., оруд. – 48, ПТО – 19, ПТР – 135;

33-я ГСД – 4919 чел., ор. – 38, ПТО – 19, ПТР – 141;

387-я СД – 5416 чел., ор. – 44, ПТО – 26, ПТР – 96;

300-я СД – 4854 чел., ор. – 36, ПТО – 24, ПТР – 96.

 

03.02. 5-я УА на прежних рубежах, преодоление упорного сопротивления противника.

2-я Гв. Армия удерживает позиции в х. Красногорском (Костиногорский).

 

04.02. Противник на Шахтинском направлении продолжает удерживать западный рубеж Северского Донца следующими силами: 513-й и

515-й полк (294-й пд), 354-й охранный полк, батальон «Санкт-Пельген» в

составе 900 чел. (403-й охранной дивизии Руслурна), 581-й пп (306-й пд),

7-я апд и два батальона 8-й апд, 685-й и 686-й полки (336-й пд), отряды

тыла 6-й армии.

Взят пленный, который показывает, что в полках имеются (в ротах)

по 10-12 изменников Родины. В ст. Пухляковской взят пленный маршевого батальона особого назначения Санкт-Пельтен, прибывший 19.01 для

обороны последнего рубежа.

 

04.02. советские войска преодолевают сопротивление вражеских войск 16-й мд, 17-й и 23-й тд и дизии СС «Викинг» в районах Ольгинской,

Батайска, Койсуга.

05.02. Войска 5-й УА продолжают удерживать рубеж х. Усть-Быстрый,

х. Н. Калиновский, х. Почтовый, 500 м восточнее х. Михайловский и

х. Красногорский (Костиногорский).

2-я Гв. Армия обороняет х. Красногорский, ст. Кочетовскую, ст. Семикаракорскую.

 

06.02. 5-я УА проводит перегруппировку войск. 315-я СД с 5-й и 111-м ГСП 40-й ГСД – в районе восточнее х. Хрящевского.

258-я СД, сменив части 40-й ГСД на участке отм. 46.1 и отм.101.1, с 7.02 занимает рубеж 4-й ГСД. Затем, сдав участок обороны частям 315-й СД, пошла на х. Н.-Журавский сменить части 40-й ГСД на рубеже в км

юго-восточнее х. Апаринского.

40-я ГСД с 274-м ГАП, 507-м и 764-м ИПТ артполками и 21-м ГПМ

(Катюши), сдав участок 111-му СП частям 298-й СД, 111-й СП и 119-й

СП, сосредоточились на рубеже Красногорского (излучина реки в 2 км

южнее хутора).

 

07.02. части 5-й УА ведут упорные безуспешные бои.

 

08.02. 5-я УА ведет бои за овладение хуторами Апаринским, Крестовским и Ещеуловским. 3-й КК совместно с 315-й СД обороняет х. Почтовый.

315-я СД ведет бои в районе х. Базки ст. Усть-Быстрянской.

298-я СД сковывает противника в 1 км юго-западнее х. Михайловский.

4-я ГСД ведет бои в районе х. Апаринского.

40-я ГСД, 119-м ГСП – на южной окраине х. Крестовского. 116-й

ГСП – в садах юго-восточнее в 1 км и юго-западнее х. Ещеулова.

 

09.02. 5-я УА перешла в наступление по всему фронту и овладела

населенными пунктами: Рубежный, Усть-Быстрянская, Базки, Михайловский, Бронницкий, Апаринский, Крестовский, Ещеулов и продолжила упорные бои на Новочеркасском и Ростовском направлении, отражая атаки танков и пехоты противника.

32-я кавдивизия вышла на высоту 128.4 – Рубежный.

315-я СД, сломав сопротивление противника, овладели х. Базки и

ст.Усть-Быстрянской. В течение ночи овладела Нижне-Кундрюченской.

4-я ГСД овладела х. Михайловским, х. Броницким – к 16 ч. 298-я СД овладела х. Апаринским.

40-я ГСД преодолела упорное сопротивление противника к 14 ч.

Овладела х. Крестовским и Ещеуловым, а ночью освободила х. Крымский.

10.02. войска Южного фронта овладели Верхне-Кундрюченской,

Нижне-Кундрюченской, Хрящевским, Крымским, взяли Мостовой, Листопадов, Чумаковский, Бородин, Семимаячный, Мокрый Лог. (ЦАМО,

ф. 64 (ЮФ 2 ф.), оп. 505, д. 101).

 

По данным архива МО России, Константиновский район был

освобожден 10 февраля 1943 года

«Слезы непрошено туманят глаза, когда слышится голос из прошлого: «Наши!» Так вскрикнули мать и бабушка в то незабываемое февральское утро 1943-го». Антонина Нефедова

 

Согласно архивных документов и воспоминаний участников событий июля 1942 г. – февраля 1943 г., период оккупации Константиновского

района длился с 28 июля 1942 г. по 10 февраля 1943 г. включительно; Николаевского района – с 23.07. 42 г. по 16-17 января 1943 г., с учетом того,

что 15.01.43 г. ещё велись бои на линии х. Ермилов – х. Гапкин.

Оккупация поселка Константиновского длилась с 19 июля до 19 января.

На все указанные даты есть документальные подтверждения.

Полк Стебалова подходил к очередному донскому хутору,

освобожденному днем соседними пехотными подразделениям. Орудия по зимней, местами раскисшей дороге тянули уставшие лошади и подталкивали измученные последними боями артиллеристы. Только два дня назад был мороз под 20 градусов, а сегодня к вечеру – очередная оттепель. В этом, недавно наступившем новом году погода капризничала, испытывая наступающих бойцов артполка то пронизывающими ветрами и скрипучими морозами, то туманами с раскисшими дорогами и гололедицей, как

сейчас.

Сапоги промокали и скользили по раскисшему рыхлому верхнему слою снега, валенки становились тяжелее в два-три раза, намокшие полы шинелей прилипали к намокшей же одежде и путались, мешая ускорять шаг к показавшемуся хутору. Кухня с обозом давно отстала, и рассчитывать на полноценный ужин не приходилось. Темнело.

Стебалов выслал вперёд разведчиков, мало ли что может быть. Офицер связи час назад привез данные, что пехотные части уже расположилась на ночлег, а своих разведчиков ещё днем отправили в соседние хутора. Части 315-й СД ушли вперёд и заняли позиции в западных хуторах Трофимове, Крюкове, Горелове и Каменно-Бродском.

В последние дни немцы не оказывали особого сопротивления и потихоньку откатывались к Северскому Донцу. Согласно журнала боевых действий 5-й Ударной Армии, 7 января 258-я стрелковая дивизия вышла к хутору Новороссошанскому, соседи, гвардейцы 4-й ГСД, вышли к х. Кухтачеву, 315-я стрелковая дивизия продвигается к х. Вифлянцеву.

Многим опытным бойцам и командирам казалось странным, что немец так легко сдает позиции, но усталость, бессонные ночи и нехватка продовольствия, в совокупности с непогодой, притупляли бдительность и боролись с мыслями по поводу происходящего. Хотелось просто согреться и выспаться, не говоря уже о питании.

Командиры и комиссары старались взбодрить бойцов: «Вот видите, враг бежит, осталось ещё немного, а там, через Донец, и Ростов близко. Скоро обогреемся, отдохнём и дальше погоним фрицев!»

Хутор встретил артиллеристов молчанием, кое-где слышался негромкий разговор местных жителей с расквартированными

освободителями, да где-то глухо стучал топор, раскалывающий дрова.

Не всем пришлось выспаться в эту ночь. Стебалова одолевало нехорошее предчувствие. Хутор, расположенный в низине у небольшой речушки, с западной стороны закрыт возвышенностью, расположенной к хутору крутым косогором. На южном направлении донскую степь прорезали несколько балок.

Места эти пока не изучены, из хутора не проглядываются. Балки позволяют незаметно подойти противнику вплотную к хутору. Хотя разведка и доложила, что немец ушел далеко на запад, но командир артполка все же решил выкатить несколько орудий за хутор и окопаться, ожидая противника с южной стороны. Ночью немецкая авиация кружила в районе расположения полка и ближних хуторов, видимо, высматривая расположения атакующих частей Красной Армии. Была команда: «Костров не разжигать и соблюдать светомаскировку!» Стервятники улетели ни с чем.

Пасмурное утро встретило артиллеристов и стрелков недобрыми низкими черными тучами и порывами ветра, принесшего снег и мороз. Температура воздуха резко стала снижаться, срывающийся снег усиливался. В минуты затихания ветра с северо-западной стороны слышалась канонада боя. Связисты и разведчики доложили, что противник, в составе нескольких десятков танков и до полка пехоты, атаковал западные хутора и окружил части соседней дивизии. Там идут кровопролитные бои. На горизонте c восточной стороны, по проселочной дороге в северо-восточном направлении, в тыл полка проехали несколько немецких мотоциклистов.

«Странно, – подумал Стебалов. – Откуда они взялись и зачем помчались к нам в тыл? Ведь ещё вчера пехотные полки соседней дивизии прошли теми степями».

Ответ он получил через полчаса, когда с той же стороны раздался нарастающий гул, усиливающийся десятками моторов. Снежная пелена не позволяла просмотреть весь горизонт с восточной стороны. Шум танковых моторов приближался и охватывал уже всю северную и восточную часть степи.

«Что это? Танков у нас в тылу вроде нет? – спросил стоящий рядом старшина Кирсанов, всматриваясь в заснеженную даль. – Да нам бы и сообщили о такой подмоге».

Стебалов отдал команду связистам: «Передать командирам дивизионов: все к орудиям! Второму дивизиону развернуть орудия на северное направление, третьему дивизиону занять оборону на северной окраине хутора. При необходимости выкатить орудия на прямую наводку!»

Комполка выскочил из штаба и в сопровождении адъютанта и двух автоматчиков побежал к восточной части хутора. Но, не пробежав и десятка метров, услышал знакомый вой снарядов и мин. Противник открыл огонь с западной стороны.

«Видимо, из дальнобойных орудий, и где-то поблизости, из-за бугра, – из тяжёлых минометов», – предположил комполка.

«Быстро – во второй дивизион! Пусть два орудия развернут на западное направление. Очевидно, враг начнет наступление с запада», – приказал он своему адъютанту Сергееву. И тут же, как в подтверждение, со стороны бугра ударила пулеметная очередь, взбивая снежный наст вперемежку с мерзлой землей. Стебалов и автоматчики упали в снег. Острые куски снежного покрова больно ударили по лицу комполка, рассекая

до крови левую щеку. «Тяжелым 42-м работает, гад!» – выругался Стебалов, и, приподняв голову, посмотрел на косогор.

На бугре стояло несколько немецких бронетранспортеров и несколько десятков мотоциклов с пулеметчиками, часть немцев устанавливали легкие минометы. Из бронемашин высыпали и бежали к хутору немецкие автоматчики, слышался сухой треск немецких автоматов.

Стебалов, не вставая, посмотрел вдоль улицы и увидел впереди бегущего адъютанта, сопровождаемого маленькими серо-белыми фонтанчиками от разрывных пуль немецкого пулеметчика.

«Только бы успел! Где стрелки? Почему не заняли оборону на склоне? Ведь ещё вечером подошли гвардейцы 4-й ГСД», – подумал комполка.

Как только немец перевел огонь на пехотное подразделение

красноармейцев, атакующих склон, Стебалов вскочил и в сопровождении автоматчиков побежал к своему штабу. Лавируя между сараями и домами, огородами и садами, припадая к земле, уклоняясь от осколков вражеских мин и снарядов, Стебалов добрался к дому, где раньше был расположен штаб полка. От прежнего дома остались две стены. Посередине дымилась воронка с горящими бревнами и тлеющими останками вещей. Тел убитых людей не было видно.

«Наверно, местные жители успели до боя спрятаться в соседнем погребе, а связисты и начштаба перебрались в другое помещение или блиндаж. Но куда?» – подумал Стебалов.

Спрятавшись за уцелевший сарай, он посмотрел в бинокль в снежную пелену и насчитал более двух десятков идущих с северо-восточной стороны немецких бронемашин и танков. Одно орудие было перевернуто, вокруг лежали убитые артиллеристы. Несколько сорокопяток вели огонь прямой наводкой.

«Молодцы соседи! – подумал Стебалов. – Успели закрепиться».

На рубеже, у окраины хутора вели огонь из противотанковых ружей несколько огневых точек бойцов пехотных полков. «Откуда у немца такая сила, да ещё из нашего тыла? Неужели прошли ночью? Или проморгали разведчики?» – размышлял Стебалов.

В разгаре боя Стебалов и не заметил, как внезапно налетели

стервятники «Юнкерсы». Упав, он ощущал всем телом, как вздрагивает земля и с каждым разом хотелось вжаться, врасти в неё, остаться незамеченным для немецких летчиков.

Бомбежка не прекращалась в течение часа. Одни стервятники уходили, другие заходили следом. Короткими перебежками комполка артиллеристов пытался добежать до штаба соседнего стрелкового полка.

При очередной перебежке, за небольшим куренем, что-то глухо упало и свалило комполка с ног. Потом настала зловещая тишина. Стебалов с трудом встал, земля кружилась и уходила из-под ног, он потряс головой, но кошмарный навязчивый звон никак не хотел покидать голову. Все тело ныло,

словно его побили палками. Оглядевшись вокруг, он увидел, что часть построек превратились в руины. Рядом с ними валялись разбросанные жерди заборов. Два автоматчика лежали убитыми.

За хутором виднелась степь, разрытая воронками от бомб, мин и снарядов. Одно орудие полка разбито прямым попаданием, другое, перекошенное, стоит на краю воронки. Тела погибших стрелков и артиллеристов разбросаны вокруг орудий и окопов. Видимо, бой продолжался и при бомбежке. На поле стояли пять вражеских машин, из трех валил черный дым.

Со стороны косогора доносилась глухая перестрелка. Под ногами задрожала промерзлая земля, в отдалении улицы, с северной стороны, в дыму пожаров показался серо-белый силуэт немецкого среднего танка.

Стебалов никак не мог прийти в себя от недавней бомбежки, в голове продолжало звенеть и ощутимыми толчками пульсировала кровь, которая вытекала из носа и правого уха. Контуженный, в изорванном грязном полушубке, покачиваясь, он еле держался на ногах. Легкий январский ветерок обдувал его рано поседевшую голову. Словно завороженный, он продолжал стоять и смотреть на приближающегося вражеского монстра. Из пушки танка вырвался клуб дыма. Рядом, за его спиной, раздался взрыв, от которого его подбросило и больно ударило о землю.

Сколько пролежал без сознания, он не помнил. Когда его нашли артиллеристы, уже смеркалось. Бой шел на окраинах хутора. Приподняв голову, Стебалов увидел впереди, метрах в 100, средний немецкий танк Т- III, с открытым люком на башне, из которого валил едкий дым. Моторная часть танка тоже горела. Несколько санитаров в спешном порядке собирали по улицам хутора раненных и убитых.

В течение дня враг дважды предпринимал атаку по взятию хутора, но каждый раз, теряя танки и бронетранспортеры, откатывался. К вечеру артполк с несколькими орудиями и остатками стрелковых подразделений остались в полном окружении.

В ночь противник возобновил атаку, два вражеских танка прошли по крайним улицам хутора и замерли там навечно, подбитые противотанковыми гранатами.

Когда Стебалов пришел в себя, было уже совсем темно, голова гудела, все тело болело и трясло мелким зудом.

«Не хватало, ещё простудится», – подумал комполка.

Стебалов дал команду отойти на южную окраину хутора, где можно было незаметно пройти балками и выйти в юго-восточном направлении. Он собрал всех оставшихся командиров подразделений и понял, что несколько офицеров полка уже никогда не вернутся с прежних огневых позиций. Удалось связаться со штабом дивизии, поступила команда-разрешение на выход из окружения.

Сколько бойцов и младших командиров было убито, кто попал в плен, сколько пропало – сведения были расплывчатыми. Судя по донесениям командиров подразделений, было меньше половины артиллерийского полка и половина соседнего стрелкового полка, оставалось несколько орудий с небольшим количеством снарядов и чудом сохранившиеся несколько лошадей, спрятанных ездовыми в бывшем колхозном коровнике.

Согласно донесений, на 10 января артполк потерял: 300 человек личного состава, из них 46 среднего и 103 младшего командного состава, четырнадцать 76-мм орудий, 152 единицы конского состава. Но приказ получить одно, а выйти из окружения, да ещё и вывести орудия – совсем другое.

В эту же ночь артполк, в сопровождении остатков частей пехотных полков 258-й и 315-й стрелковых дивизий, уходили в южном направлении низовья ближней балки. В середине шли обозы, отход прикрывали две сорокопятки с ротой автоматчиков, если это можно было назвать ротой.

С рассветом колонна отступающих, пополнившаяся бойцами 4-й гвардейской дивизии, достигла верховьев большой пологой балки. Но не успели первые подразделения выйти наверх, как их встретили массированным огнем немецкие пулеметчики и минометчики, расположившиеся в засаде. Следом с трех сторон колонну атаковали немецкие танки и бронетранспортёры с высыпавшейся пехотой.

Началась паника: кто-то бросался из стороны в сторону и попадал под перекрестный огонь, кто-то просто падал в снег, зарываясь от этого ужаса. Подводы неслись наперерез орудиям, чтобы скрыться в балке, и перегораживали зону видимости артиллеристам. В таком положении артиллеристам невозможно было развернуть орудия, занять надлежащую оборону, чем и воспользовались немецкие танкисты, давя всё на своём пути. Слышались отдельные команды разных командиров, но общую команду дать никто не мог, все подразделения перемешались.

Часть командиров погибла в первые же минуты боя, и их бойцы рассыпались, кружили и метались по балке в поисках укрытий. Лошади, испуганные взрывами, кидались в разные стороны, перегораживая своими повозками дорогу другим повозкам, пешим бойцам и орудиям. Несколько вражеских танков уже утюжили тыловые и санитарные обозы с ранеными и медиками в отрогах балки.

Три бронетранспортера замкнули кольцо окруженных, когда первое орудие лейтенанта Исрапилова произвело прицельный выстрел, подбив вражеский танк. Опомнившиеся бойцы стали занимать оборону и вести прицельный огонь. В верховье балки шли рукопашные бои, но время было потеряно. Немец шел нагло в три шеренги, балку окружили более тридцати танков.

Стебалов приказал все орудия установить на прямую наводку на танковых направлениях противника. У каждого орудия отсутствовал полный расчет артиллеристов, убитых и раненых товарищей заменяли офицеры, минометчики или бойцы из стрелковых подразделений. Три танка шло на орудие, где вместо наводчика сидел Стебалов.

«Подкалиберный, огонь! Снаряд, огонь!», – только и слышались команды комполка.

Первым погиб старший лейтенант Иванников. Это его орудие выстрелило вторым и подбило головной танк, второй они подожгли в 100 метрах и погибли от снаряда третьего. Следом погиб расчет младшего лейтенанта Урзаева – от прямого попадания вражеского снаряда. Гибель остальных расчетов комполка уже не видел. Снаряды для 76-мм орудий кончились. Немецкие танки с пехотой обошли с двух сторон позицию его орудия, и им пришлось отбиваться стрелковым оружием и оставшимися гранатами. Хорошо, что рядом с орудием занял оборону стрелковый

взвод лейтенанта Серёгина, двадцатилетнего сибиряка, они и помогли отстоять орудие. Хотя сам Серёгин был смертельно ранен и умер от потери крови.

Старшина Кирсанов погиб от вражеской пули, когда один, оставшись у огневой позиции, рубил фашистов саперной лопаткой, не подпуская их к орудию. Командир роты Замайлов погиб под танком. Их окружили в низине, где он вел бой прямой наводкой. Когда кончились снаряды, и их осталось пять человек, все 18-19-летние стрелки и артиллеристы, он не захотел губить

жизнь молодых ещё ребят и сам пополз к надвигающемуся фашистскому монстру, подорвав его и себя.

Но все же они победили, сохранив жизни другим и сохранив не подбитые орудия ценой больших потерь своих товарищей. Половина орудий, все лошади были потеряны, санитарный обоз разбит и раздавлен. Но и фашист потерял немало убитыми и ранеными. Наши потери были видны по усеянным трупами склонам балки, где было больше тел бойцов и командиров Красной Армии, чем фашистов.

В низовьях балки – десятки раздавленных людей, подвод, лошадей и лишь два немецких броневика. Прикрывающее отход колонны подразделение так и не вернулось – очевидно, они отступили в сторону хутора или погибли. (Это уже в мирные 1980-е годы стало известно, что артиллеристы и разведчики, сложив своих убитых товарищей в штольне

местной шахты, дали последний бой на восточной окраине хутора, где их тела потом захоронили местные жители. А останки погибших воинов, оставленных в штольне, нашли подростки, когда

после весенних оползней открылся вход в старую шахту).

Стебалов присел на разбитое орудие и приказал начальнику штаба Денисову уточнить потери и связаться со штабом дивизии. Этот шестичасовой бой немцу обошелся немалыми потерями. Всего на поле боя, в изголовье балки, немцы оставили три подбитых бронетранспортёра, восемь танков и около пехотного батальона солдат и офицеров. Противник отошел, но недалеко, – ветер доносил гул прогреваемых танковых моторов и немецкую речь. Они готовились к очередной атаке.

Хоронить товарищей не было ни сил, ни времени. В живых осталось намного меньше, чем лежавших в снегу донской степи. Всем оставшимся в живых из 782-го артполка, а их насчитывалось 117 человек с пятью орудиями, без конной тяги и без снарядов, поступил приказ из дивизии: «Сохранить и вывести всю матчасть!»

Ладно сорокопятки, а вот три 76-мм орудия без тягловой силы по заснеженной степи не потянешь. Оставалось два выхода: или погибнуть, выполняя приказ, выводя орудия из окружения, либо вывести оставшихся людей. Разведчики доложили, что со всех сторон стоят немецкие танки и бронетранспортеры, есть только небольшой проход между крутых балок в юго-восточном направлении.

Донесение начштаба о безвозвратных потерях не удивили комполка. Большинство были убиты или пропали без вести. Согласно приказу штаба дивизии, в ночь остатки полка, вместе с частями 315-й стрелковой дивизии, двинулись на юго-восток. Утопая в снегу, измученные, голодные бойцы и командиры брели донскими степями, таща за собой сохранившиеся орудия, что замедляло движение колонны.

Минуя хутора и дороги, колонна отступающих представляла собой растянувшуюся цепь бредущих в шинелях и полушубках бойцов разных подразделений, из них десятки раненых. Пестрая колонна бойцов с неполным боекомплектом патронов, большинство без оружия, они уже не представляли для вражеских моторизованных подразделений большой опасности. От наблюдателей врага их спасал снежный занавес. Но с каждым километром

орудия всё чаще увязали в свежем липком снегу и требовали все больше усилий от отступающих бойцов и командиров, толкавших их.

На рассвете отступающих обстреляли из минометов, из расположенного по пути следования хутора Новая Деревня. Пришлось свернуть южнее. Но через час их догнали немецкие танки и бронетранспортеры с автоматчиками, и они в третий раз оказались в окружении. Связавшись по рации со штабом дивизии, Стебалов узнал, что через 15 км в юго-восточном направлении их встретят бойцы соседней стрелковой дивизии.

«Осталось только одно – прорыв через врага. Но какой ценой? Кто выйдет из окружения? Как вытащить орудия по заснеженной степи?» – думал

Стебалов. Хотя была возможность пройти через немецкую цепь и

укрыться в ближней балке.

Не успел он отдать команду, как немцы сами предприняли атаку. Растянувшись в цепь, немецкие автоматчики шли за десятком танков. В промежутках между порывами ветра, поднимающих снежные вихри, немецкие танкисты вели прицельный огонь.

Первыми же выстрелами были уничтожены два орудия и их расчёты, два перевёрнуты. С последнего орудия Стебалов приказал снять затвор, понимая, что с орудием они не выйдут из боя.

Свои бронетранспортёры немец по степи не погнал, оставив

на дороге. Возможно, из-за незнания местности, или пожалел их уничтожения, видя, что у окруженцев есть орудия.

Когда противник в очередной раз стал сужать кольцо, Стебалов отдал команду: «Растянуться цепью и приготовить гранаты, ПТРовцам бить прицельно, пехоту подпустить на 150-100 м».

Когда в очередной раз немец подошел на расстояние до 300 метров, в степи горели три танка, лежала убитыми и ранеными рота немецких солдат и офицеров. Комполка скомандовал: «В атаку! За Родину! Ура!» – и первым с автоматом рванулся к шеренге атакующих фашистов.

Внезапно повалил густой снег, подавая последнюю надежду бойцам на выход из окружения. За белой стеной были слышны команды немецких офицеров и застрекотали автоматы. Немец явно боялся неожиданного броска красноармейцев и стал поливать степь сплошным огнем. Через некоторое время фашистские танки и пулемётчики бронемашин перестали стрелять, боясь попасть в своих автоматчиков.

Сталкиваясь в густой снежной пелене, бой перешел в рукопашный. Нельзя было понять, где свои, где чужие. Только отчаянные крики на родном языке, чей-то злой рык, а чаще русский мат выдавали того или иного воина. Редкие выстрелы, лязг затворов оружия, удары саперных лопат по немецким каскам, вскрики и стоны – всё смешалось в снежной пелене января.

Через час в очередную донскую балку спустились сорок измученных бойцов из прежних трех полков стрелковой дивизии. Некоторые тащили пленных немецких солдат. Алтайцу Симонову удалость скрутить одного офицера, который был явно испуган небритым и окровавленным лицом бывшего охотника.

«Сорок живых, из них десять раненых, и больше десятка пленных! Это победа! – подумал, отдышавшись комполка. – Остальные пали смертью храбрых или остались раненые на поле боя, и мы не можем вернуться и забрать их. Осталось три автомата ППШ, два без патронов, пятнадцать «симоновок», пять немецких автоматов, три пистолета, на каждую винтовку по пять патронов, один «Дегтярев» с наполовину заполненным диском, три гранаты. Не густо.

Если ещё раз окружат, то вряд ли кто выйдет из окружения».

«Ждать остальных и отдыхать нет времени. Если к ночи не успеем выйти к намеченному месту, то нас могут уже не ждать», – объяснил собравшимся Стебалов.

«Вперёд!» – скомандовал комполка.

Не успели пройти и трёх километров, как впереди, в снежной

стене, замаячили силуэты высланного дозора. Подбежав к Стебалову, разведчик стрелкового полка, ленинградец, сержант Попов обрадовал: «Там еще трое наших, вышли из окружения, лежат в лощине с двумя ранеными и пленным, говорят, что захватили унтер-офицера наблюдателя, как гарант на прорыв. Все с немецкими автоматами».

«Хорошая новость», – сказал комполка и отправил вперед начштаба Денисова с двумя разведчиками, добавив для всех собравшихся: «Надо идти тихо, без шума».

К вечеру вышли к хутору, маячившему в туманной дымке января. Смеркалось, разведчики вернулись, не обнаружив впереди препятствий.

«Хорошо, будем продвигаться правее хутора, по балке, – скомандовал Стебалов. – Симонов, возьми двух хороших бойцов и просмотри окраину хутора. Мы будем ждать ровно 10 минут, потом пойдем следом».

Через 10 минут по балке со всех сторон раздался ружейно-пулеметный огонь. «Отходим!» – приказал комполка. Кто-то из бойцов вскрикнул и упал скошенный пулей, кто-то убитый, молча уткнулся в снег. Кто-то из окруженцев громко крикнул: «Мать вашу так!» и кинул последнюю гранату. После взрыва гранаты канонада внезапного боя смолкла, и кто-то другой, с противоположной стороны, закричал: «Наши! Ребята! Не стрелять!»

Но было уже поздно. Из 40 героев, вышедших из немецкого тройного окружения, кто-то погиб, кто-то был ранен пулей стрелков дивизии, которые ждали их выхода, но не здесь, а в другом месте. Большая часть пленных, которых несколько километров тащили измотанные бойцы полка, были убиты. Разведчики с героическим сержантом Симоновым были тяжело ранены и не дожили до рассвета.

Как потом объяснил командир здешнего стрелкового полка: «Здесь два дня назад немец пытался прорвать оборону, много наших полегло. Вот и ожесточились ребята, ждали момента отомстить врагу. А оказалось, своих положили».

Вот так и осталось немногим больше двух десятков бойцов от артполка Стебалова и тех, кто к ним примкнул из пехотных полков, вышедших из ада четырехдневных боев.

 

Но на этом история не закончилась.

Вечером в 21.30 Стебалов с начальником штаба вручили особисту донесение о четырехдневных боях в окружении. Фамилии командира артполка Стебалова и начальника его штаба Денисова в последующих военных донесениях дивизии не отмечены. Не были они и награждены за ожесточенные бои. Скорее всего, не простили командиру полка и его начальнику штаба потерянных орудий, бойцов, а главное, оставленного рубежа.

Командиры стрелковых полков, вышедшие из окружения частей трёх дивизий, пополнив свои части и получив заслуженные награды, продолжили свой боевой путь.

В архивных документах отмечено, что из окружения, позднее, вплоть до 20-х чисел января, группами и одиночками вышли ещё более 100 человек из прежнего состава героического артполка. Они вывели несколько орудий, которые принял уже другой командир и начальник штаба.

За четыре дня боев, из состава трёх дивизий, по данным Центрального архива министерства обороны России, погибших и пропавших без вести в здешних местах было более 4000 человек, большая часть которых остались навечно пропавшими.

В х. Новороссошанском потери составили 1237 военнослужащих, в т.ч.: 381 убиты, 17 умерли от ран, 839 пропали без вести. В х. Чумакове потери – 1556 военнослужащих, в т.ч.: 618 убито, 3 умерли от ран, 935 пропали без вести.

Не все эти фамилии есть на надгробных плитах братских могил. Это только два хутора. А еще х. Вифлянцев, х. Новая Деревня, х. Араканцев,       х. Зазерский и другие.

(Рассказ написан по реальным событиям выхода из окружения 315-й, 258-й СД и 4-й гвардейской СД и героическим сражениям 782-го артполка 258-й СД.)