Героя, о котором пойдёт речь, несколько лет назад нашёл наш поисковик Максим Дуля.

Герой Советского Союза Андрей Лаврентьевич Титенко, был призван прямо от окопов, которые он копал под Ростовом-на-Дону в 1941 году. Как вспоминает сам Герой: «Осенью под Ростовом первый раз понюхал пороху».

Перед войной он приехал в Семикаракорский район на заработки и привез свою семью, а в 1941 году при подходе фашистов к городу Ростову, Андрея Лаврентьевича с другими жителями х. Золотарёвка мобилизовали на строительство оборонительных рубежей. А.Л. Титенко остался в воинской части, обучился на курсах, и став отличным артиллеристом, возглавил орудийный расчёт 45-мм орудия.

Первое ранение будущий Герой получил в июле 1942 года на донской земле в Шолоховском районе. За оборонительные бои награждён медалью «За отвагу». Как вспоминает Герой: «Потом были освободительные бои за города: Керчь, Симферополь, Евпаторию, Севастополь...»

За освобождение Донбасса и Запорожья второй раз награжден медалью «За отвагу».

16 января 1945 года получил очередное ранение.

За героические бои в Шауляйской операции по освобождению Прибалтики А.Л. Титенко был награждён орденом Славы III-й степени.

В составе гвардейцев-артиллеристов 6-го гвардейского артполка 418-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона 197-й стрелковой дивизии и вместе со своей сорокопяткой дошел до пригорода Кёнигсберга.

18 марта 1945 года полк вышел к опорному пункту противника – Прейсиш-Тирау, в Восточной Пруссии. (Сегодня – Багратионовский район Калининградской области).

Получив приказ занять оборону в точке «N», зацепив орудие за верных скакунов, отправился с расчётом вдоль шоссе по заданному маршруту. Этот маршрут для Титенко оказался последним. Через несколько километров расчет был обстрелян из крупнокалиберных пулемётов из вражеской засады. Потеряв тягловую силу, Титенко приказал скатить орудие в ближайшую низину и занять оборону.

Из наградного листа гвардии сержанта Титенко, командира орудия батареи 45-мм пушек 6-го гвардейского стрелкового Севастопольского Краснознаменного полка 2-й гвардейской стрелковой Таманской Краснознамённой ордена Суворова дивизии:

 «...18 марта 1945 года полк приступил к выполнению задачи по овладению населённым пунктом Прейсиш-Тирау, который особенно ожесточённо оборонялся немцами.

Действуя исключительно смело и решительно тов. Титенко со своим расчётом, значительно опережая боевые порядки пехоты и несмотря на сильный заградительный огонь противника, стремительно ворвался на окраину населённого пункта.

Немцы встретили сильным пулемётным и миномётным огнём смелый расчёт советских артиллеристов. Орудие Титенко оказалось отрезанным от боевых порядков пехоты сильным огневым валом, который образовал противник. Сразу же были убиты обе лошади орудийного расчёта. Немецкая пехота начала обходить орудийный расчёт с флангов, видимо, с целью захвата его в плен. Тов. Титенко приказал орудийному расчёту занять круговую оборону и открыть огонь по врагу. Немцы открыли пулемётный огонь по расчёту из окна дома. Тов. Титенко стал за орудие и прямой наводкой уничтожил пулемёт вместе с его прислугой. Тогда немцы открыли по нему огонь из другого пулемёта с противоположной стороны. Тов. Титенко уничтожил и этот пулемёт противника. Немец открыли шквальный огонь и предприняли атаку. Тов. Титенко открыл беглый огонь по пехоте противника и заставил её отойти. Осколком вражеской мины Титенко был ранен.

Превозмогая боль, он продолжал отражать атаки наседавшего врага, ведя точный огонь, экономя боеприпасы. Около четырёх часов тов. Титенко со своим расчётом отбивался от врага, и как потом выяснилось, уничтожил свыше 30 немцев, 4 станковых пулемёта противника. Когда подошла наша пехота, тов. Титенко разгорячённый боем, ещё продолжал сражаться и в это время был ранен вторично. В тяжёлом бессознательном состоянии был эвакуирован с поля боя».

 

Из личной беседы с героем-артиллеристом Л.А. Титенко: «Нам была поставлена задача командованием: в авангарде полка выдвинуться к населенному пункту. Мой расчет орудия (я, наводчик, заряжающий, подносчик снарядов, ездовой) первым приблизился к окраине поселка. И настолько были увлечены атакой, что от неминуемого плена нас «спасла» очередь немецкого пулемета, убившего обе лошади в конной тяге. Первые окопы с мелькающими немецкими касками были в каких-то нескольких десятках метрах от нас.

Я дал команду выпрячь пушку и скатить ее в ближайшую низину у дороги. Немец усилил огонь из станковых пулемётов и минометов, нам приходилось прятаться за щитком орудия. Получил первое ранение, отрубив часть щитка орудия, перебило пальцы. Нас начали окружать, и нам ничего не оставалось, как занять круговую оборону и отстреливаться из стрелкового оружия. Мы попали в такую ловушку, что с одной стороны вражеские окопы оказались так близко, что можно было добросить гранату.

Судя по расстоянию, я понимал, что если бы немец не открыл огонь, то мы с орудием угодили бы прямо к немцам. Немец кинет к нам гранату, у них ручки длинные, мы её подхватим и обратно, а нашу лимонку он поймать не мог. Несколько раз предлагали сдаться. На предложенный кем-то вариант отступления ответил категорическим «Нет!» Ведь мы тогда потеряли бы орудие и могли все погибнуть на открытой местности.

Мы оказались отрезанными от наших боевых подразделений. Игра в «картошку» – перебрасывание немецких гранат продолжалась. Сколько прошло времени, не помню. Помню, что бросив в очередной раз в ответ последнюю лимонку, начался ураганный обстрел нашего расчёта. Когда меня подняли и понесли на носилках, понимал, что получил ещё два ранения, видел, что немцев обстреливают наши зенитчики, установив орудие на прямую наводку. Если бы они не подоспели, не знаю, что с нами было бы.

Победу встретил в госпитале, выписался в декабре 1945 года. Но еще несколько лет рана давала о себе знать, кровоточила, ведь раненая нога стала короче второй на 9,5 см.

Через два года решил посетить места, где работал до войны. Проезжая на повозке мимо очередного колодца, встретил своего однополчанина-старшину. Он и сообщил, что после последнего боя мне присвоено звание Героя Советского Союза, и, видя моё удивление и замешательство, решил отправиться со мной в военкомат. Не сразу мы нашли Звезду Героя, пришлось несколько месяцев разыскивать документы, подтверждающие награждение...»

 Вот так, через два с лишним года, в 1947 году Герой Советского Союза Титенко Андрей Лаврентьевич получил свою Звезду Героя в г. Ростове-на-Дону. Вручал награду и денежную премию в 25000 рублей маршал Советского Союза С.М. Буденный.

Поисковик Максим Дуля и Герой Советского Союза Титенко А.Л. (Из личной беседы с поисковиками ПО "Донской" им. А. Калинина в 2016 г.)

22 июня 1941 года в 12 часов дня по радио прозвучало выступление наркома иностранных дел В.М. Молотова о вероломном нападении германских войск, нарушении советско-германского договора от 23 августа 1939 года.

У военкоматов сразу же образовались очереди из числа вчерашних школьников, студентов и рабочих. Все хотели попасть на фронт и оста­новить полчища вероломного врага. Верили, что война скоро закончится и наступит прежнее мирное время. Но жестокая и беспощадная бойня затянулась на долгие четыре года.

Из воспоминаний Екатерины Васильевны Бенда (Понамаревой), жительницы хутора Ведерникова:

«Был обычный летний день. Мы радовались чистому голубому небу и теплым лучам солнца. Неожиданно нас с сестрой мама позвала домой, всхлипывая и вытирая слезы. Она сказала: «Деточки, началась война...» Младшая сестренка Люся заплакала».

Вспоминает Мария Ефимовна Коренькова, жительница

г. Константиновска:

«Моего отца проводили в первые дни войны. Три брички увозили будущих солдат и провожающих их родственников. За ними, не успевая, семенили старики и дети. Наши мамы и бабушки плакали, отчего, глядя на них, подвывали и мы, детвора. Мы еще не понимали, а взрослые слов­но чувствовали, что расстаются со своими родственниками навсегда».

 Казачьи семьи всегда были большими и дружными. И вот на войну призывались отцы и сыновья, а в некоторых семьях уходили все, от отца и старшего сына до младшего, от трех и более человек. А возвращались немногие, как у жителя города Константиновска, ветерана войны Алек­сандра Николаевича Данилова, потерявшего в годы войны отца и двух братьев.

«Война! – это страшное слово разрывало все мечты и надежды. Те­перь, собираясь на лавочках, не пели, как раньше, не шумели, а обсужда­ли последние новости, повзрослев в одночасье. Мужиков стали забирать на фронт, и их труд лег на наши плечи». (Из воспоминаний З.М. Строго­новой, Константиновский район.)

19 июня 1941 года в Константиновском педучилище проходил вы­пускной вечер будущих учителей. Среди выпускников был и Петр Горин. А уже через два дня Петр, в составе вчерашних студентов, был отправлен на учебу в военное училище.

В боях на прорыве обороны левого берега Одера 16–19 апреля 1945 года взвод под командованием гвардии лейтенанта Петра Андреевича Горина уничтожил 2 противотанковых пушки, 10 станковых и 4 ручных пулемета,

3 дзота противника, чем обеспечил быстроту продвижения и незначительные потери в живой силе, овладев первой траншеей против­ника. 9 мая 1945 года награжден орденом Красной Звезды.

Выпускник Константиновского педучилища Андрей Нелисов рабо­тал учителем начальных классов в Радионо-Несветаевской станице. Был направлен на учебу в Московское военное инженерное училище. Первое боевое крещение Андрей получил в составе танкового корпуса на Мин­ском направлении на пятый день войны. С множественными ранениями вернулся на родину в хутор Кастырский, где работал директором началь­ной школы, председателем Богоявленского сельсовета. (Из воспоминаний Андрея Алексеевича Нелисова.)

Студент педучилища Максим Фоминичев ушел добровольцем в ноя­бре 1941 года. Пулеметчик станкового пулемета 508-го стрелкового пол­ка, 174-й стрелковой дивизии Максим Федорович Фоминичев был тяжело ранен при задержании противника на подступах к Воронежу. Награжден орденом Красная Звезда.

Более 40 (только известных) выпускников и семь преподавателей педагогического училища ушли на фронт.

1 января 1941 года ушел добровольцем на фронт и учащийся Ни­колай Митрофанович Матвеев. Гвардии лейтенант, старший летчик 2-го ГКАП 6-й истребительной авиадивизии ВВС Северного флота в ходе воздушных боев по прикрытию торпедоносцев, штурмовиков, бомбарди­ровщиков сбил один вражеский самолет и обеспечил уничтожение трех самолетов врага. 4 июля 1944 года награжден орденом Красного Знамени. 21.07.1944 года погиб в воздушном бою в районе г. Киркенес, Норвегия.

Осенью 1941 года на базе Константиновских педучилища, сельхозтехникума, ФЗУ и десятиклассников средних школ был сформирован студенческий истребительный батальон для борьбы с диверсантами и их пособниками. Учащегося педучилища Георгия Яценко назначили командиром одного из взводов, а помощником – его земляка из х. Топилина, Владимира Иголкина. Батальон совместно с отделением местной мили­ции неоднократно принимал участие в ликвидации диверсионных групп противника, строительстве и охране оборонительных рубежей и перепра­вы. Батальон состоял из четырех рот. Две – на боевом дежурстве, две – на занятиях.

Если пролетали немецкие транспортные самолеты, нередко сбрасывающие группы диверсантов, то по вызову наблюдателей постов ПВО дежурные роты поднимались по тревоге на прочесывание местно­сти. За несколько месяцев существования батальона некоторые студенты были ранены и убиты. 16–17-летние подростки задержали несколько ди­версантов и провокаторов. (По материалам В. Латынина, газета «Семи­каракорские вести» от 13.08.2009 г.)

Летом 1942 года Георгий Яценко был направлен в Ейское летное училище морской авиации. Когда немецкие войска, переправившись че­рез Дон, подходили к Краснодару, в училище был сформирован курсант­ский полк.

Первое боевое крещение Георгий получил под Моздоком, в бою с частями 1-й танковой армии СС. А дальше были другие победы, Украина, Венгрия.

Гвардии лейтенант Георгий Емельянович Яценко, командир мино­метного взвода 2-го стрелкового батальона 312-й стрелковой дивизии, в боях за Одессу истребил более 107 солдат противника, уничтожил три пулеметные точки и подавил огонь двух пушек противника. Огнем ми­нометов разбил две подводы и одну автомашину с боеприпасами. Весь период контрнаступления организовывал систему огня, взаимодействуя с наступлением пехоты. 24.04.44 г. награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

Гвардии старший сержант Владимир Федорович Иголкин, командир пулеметного расчета 150-го гвардейского стрелкового полка 50-й гвардейской Сталинской стрелковой дивизии, за то, что в наступательных боях шел вперед, увлекая за собой бойцов, 22.08.43 г. награжден медалью «За отвагу».

Командиром другого взвода истребительного батальона был Геор­гий Семенович Дмитриев. А студент техникума, бывший одноклассник Дмитриева, Николай Никитович Михайлов, состоял в другом взводе это же батальона. По воспоминаниям Михайлова, командиром батальона был военрук педучилища Дмитрий Петрович Хромов.

 После освобождения района от оккупантов оба бойца истребительно­го батальона ушли на фронт. А боец этого же батальона Володя Попов в свои

17 лет не попал на фронт ни перед оккупацией, не после нее. Он погиб от рук фашистских палачей у себя на Родине, в родном поселке Констан­тиновском.

Георгий Дмитриев угодил служить в «царицу полей» – пехоту, в роту автоматчиков. Победу встретил в Альпах.

Николай Михайлов служил в кавалерии. В Венгрии попал в окруже­ние и еще раз испытал те же чувства, что и во времена оккупации на род­ной донской земле. Из окружения выходили по ночам.

 «За день до прихода немцев в п. Константиновский мы с мамой и еще многие жители поселка прятались от бомбежки в Каменной балке. И нам навстречу попалась группа красноармейцев во главе со старшим сержантом (по три треугольника на петлицах).

Как раз в это время над нами медленно пролетал немецкий транс­портный самолет и сержант заметил: «Будет выброшен немецкий де­сант». И он скомандовал солдатам: «А ну, пошли, ребята, поймаем этих гадов!».

И правда, через некоторое время они вернулись и рассказали взрос­лым, что убили 17 немецких десантников и покидали их трупы в старый колодец над Таловкой. Нашего истребительного отряда в это время уже не было...» (Из воспоминаний Н.Н. Михайлова.)

 Истребительный отряд п. Константиновского был создан в октябре 1941 года, и в него были мобилизованы все юноши из двух десятых клас­сов. Одним из командиров взвода стал Леонид Бандура, вступивший в отряд 5 октября. Однажды, при задержании диверсантов, один человек погиб, а несколько бойцов отряда были ранены. Но этот боевой год остав­шимся в живых ветеранам военные финансисты потом «вырежут» из бое­вого стажа, как и всем бойцам отряда. По мнению военных чиновников, не могли 16-летние мальчишки служить в Красной Армии, а тем более воевать. А вот погибать могли!

Эта предвзятость по отношению к молодым патриотам существует и по сегодняшний день. Хотя, судя по мобилизационным планам МП-40 и МП-41, в сельской местности на особый учет становились лица, имею­щие образование в объёме 9-10 классов. Предусматривалось привлечение их к ускоренной военной подготовке, после которой им присваивалось сержантское звание, и следовала отправка на фронт.

Осенью 8 октября 1941 года нескольким ребятам выдали военную форму и оружие. Им сказали, что они подходят по возрасту, и их направят в военные училища. Они простреливали места на Донце, где, вероятнее всего, мог прорваться противник. Судя по всему, курсантский взвод ока­зался на Константиновской земле по­следней преградой перед немецкими частями, прорвавшимися под Росто­вом и Таганрогом.

Леонид Бандура «...состоял бойцом истребительного батальона с октября 1941 г. по июль 1942 г. и проявил себя как стойкий и дисци­плинированный боец, впоследствии выдвинутый в число младших коман­диров. Принимал активное участие в борьбе с дезертирством и шпионско-диверсионными актами. Во время эвакуации, как честный и добросо­вестный товарищ, был назначен в охрану ценностей, которые в полной сохранности были доставлены им к месту назначения в город Ашхабад».

Леонид, вместе с ещё одним бойцом отряда, сопровождал из Ро­стовской области в далекий Ашхабад телегу с мешками, туго набитыми деньгами. Для сопровождения груза с 17 миллионами рублей, военком продал свой гражданский пиджак, чтобы дать ребятам денег на дорогу. По рассказам Леонида Георгиевича, деньги, данные им на дорогу, они быстро проели, но груз доставили в целости и сохранности. В Ашхабаде у них забрали оружие и отправили домой.

Вот так, в суете военных лет, остался неучтенным подвиг подрост­ков.

 Отряды из числа молодежи для защиты родной донской земли создавались не только в довоенные годы, но и после освобождения. В 1943 году при районных отделениях милиции существовали отряды из числа мобилизованной молодежи допризывного возраста по задержанию пре­ступников и диверсантов. В подобный отряд в Мартыновском районе по­пал и семнадцатилетний Николай Комаров (житель г. Констан­тиновска).

Из его воспоминаний: «Отряд формировался из числа 28–30 подростков, направленных колхозами в райцентр, где при отделении милиции нам выдали винтовки, и мы ежедневно совместно с работниками милиции несли патрулирова­ние района. Разыскивали по хуторам дезертиров и задерживали расхити­телей государственной собственности.

Одна группа подростков дежурила, другая отдыхала, ежедневно сме­няя друг друга. Проживали недалеко от милиции в одном доме. В период дежурства отдыхали прямо на полу в помещении милиции.

Наша группа задержала двух дезертиров и сопроводила в милицию. Но так как один был ранен в ногу, его доставили в больницу, где он на­ходился в течении недели. Мы были приставлены в караул и следили, чтобы он не сбежал. Отгоняли его от окон и входных дверей. Но он по­знакомился с одной местной медсестрой и через несколько дней скрылся, думаю, не без ее помощи. Через месяц нас сменили другие подростки, а мы были отправлены на строительство оборонительных рубежей под хуторами Базки и Почтовый Константиновского района».

Годы службы в истребительных отрядов в послевоенные годы не зачтут подростам, как боевые будни военных лет, объясняя, что, мол, малые ещё были, чтобы воевать. Это так сказать была ваша помощь стране. Хотя, подполковник Леонид Георгиевич Бандура, борясь десятилетиями с чиновничьими барьерами, всё же добьётся справедливости. Но это, к сожалению, единичный случай.

Практически все выпускники средних школ, молодые мальчишки, как Сергей Александрович Романовский, ушли добровольцами или были призваны в военные годы в Красную Армию.

Яков Васильевич Туев, младший лейтенант, командир танка 29-го отдельного гвардейского Львовского ордена Кутузова, ордена Крас­ной Звезды полка, за героические бои у деревни Зедлиц награжден орде­ном Отечественной войны 2-ой степени. За организацию боя батареей 9 апреля 44 года и личное участие в уничтожении 3 орудий и огневых точек противника гвардии капитан Туев награжден орденом Красной Звезды.

 14 января 1945 года помощник начальника штаба по оперативной работе 283-го гвардейского артполка, совмещая это со штабной работой, сумел организовать подготовку и выполнение огневой задачи дивизиона. За это гвардии капитан Туев был представлен к награждению орденом Красной Звезды.

Серафим Яковлевич Гудков, старший лейтенант, помощник началь­ника штаба 2-го артполка 5-й истребительной бригады, 23 ноября 1943 года, руководя разведкой, заметил группу из 150 вражеских танков и до­ложил командиру полка. В результате артобстрела противника уничто­жено 34 немецких танка, остальные рассеяны. Награжден медалью «За боевые заслуги».

Нестер Максимович Тимофеев, участник Сталинградских сражений, лейтенант, командир взвода 76-мм пушек 63-го отдельного истребитель­ного противотанкового дивизиона 106-й стрелковой дивизии. Взвод Ти­мофеева в боях с немецкими оккупантами показал образцы стойкости и отваги. За время наступательных боев с 13 июля 1944 года ими было уни­чтожено 8 огневых точек, разбит наблюдательный пункт и уничтожено до 100 солдат противника, подавлен огонь пяти огневых точек, рассеян и частично уничтожен обоз противника. 16.08.1944 г. Н.М. Тимофеев на­гражден орденом Красной Звезды.

 Николай Михайлович Потапович, призванный в мае 1942 года, еф­рейтор, старший разведчик-наблюдатель 4-й батареи 1-го дивизиона 88-й тяжелой гаубичной артиллерийской бригады, при взятии деревни Белау, находясь в первых рядах пехоты, своим личным оружием выбил засевших фашистов из домов. При отражении атак пехоты и танков про­тивника, под перекрестным огнем исправил порыв связи, чем обеспечил батарею огневой поддержкой и держал оборону двое суток до подхода подкрепления. Представлен к ордену Отечественной войны 1-й степени, а 01.04.45 г. награжден медалью «За отвагу». За очередной подвиг 18 мая 1945 года повторно представлен к ордену Отечественной войны 1-й сте­пени, награжден орденом Красной Звезды.

И таких героев было немало!

 Вот далеко не полный список выпускников средней школы № 25 (№ 1), не вернувшихся с фронта:

 Гвоздецкий Анатолий Иванович, разведчик 108-й отдельной разве­дроты. Во время сильного минометного обстрела противником, вместе с товарищем восстановил мостовое сооружение и был награжден медалью «За боевые заслуги». Умер от ран 22.08.1944 года.

Желтов Николай Григорьевич, старший сержант, шофер отдельной автороты отдельной 83-й морской бригады. Дважды раненый (31.01.42 г. и 11.05.44 г.) и контуженый (11.06.43 г), погиб в 1945 году. В составе разведгруппы уничтожил 6 автомашин и до 20 солдат противника, а также умелыми действиями уничтожил две немецкие пулеметные точки, за что в июле 1944 года награжден Орденом Красной Звезды. За участие в де­сантной операции по форсированию Днестровского лимана, уничтоже­ние

27 немецких солдат и взятие в плен 20 фашистов, 2-го октября 1944 года представлен к награждению Орденом Красного Знамени, награжден медалью «За отвагу». В период выполнения боевого задания (25.03.45 г.) по ликвидации окруженной группировки противника, на своей машине был обстрелян немецкими автоматчиками, просочившимися в тыл. Вы­полнив боевой приказ, принял участие по уничтожению вражеских ав­томатчиков. Награжден посмертно Орденом Отечественной войны 2-й степени.

 Зимин Михаил Константинович, старший сержант, помощник на­чальника водолазной станции 1-го отдельного моторизованного понтонно-мостового полка, погиб 20.05.1944 года.

 Кузнецов Лев Павлович, командир звена 7-го штурмового авиа­полка

230-й авиадивизии 4-й воздушной армии, погиб на Кавказе 05.11.1942 года.

 Попов Владимир Вячеславович, стрелок 786-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии, погиб на территории Венгрии 04.02.1945 года.

 Орехов Борис Тихонович, стрелок 785-го стрелкового полка 144-й СД. Умер от осколочного слепого ранения в височную часть головы в Московской области 28.09.1942 года.

Федор Ильич Сиволобов, стрелок 3-й Гвардейской стрелковой диви­зии

2-й гвардейской армии 13-го Гв. корпуса. Умер от ран в Сталинград­ской области 19.07.1943 года.

Панин Борис Вячеславович, по воспоминаниям сестры, Нины Вячеславовны, был призван в 1942 году и направлен на учебу в Каменское военное училище. Заходил домой при отступлении в июле 1942 года.

 Абраменко Борис Иванович погиб в 1942 году.

Перфилов Василий Кузьмич погиб в 1941 году.

Сергунин Владимир Ильич погиб в 1942 году.

Осипов Виктор Семенович погиб в 1943 году.

По воспоминаниям Зои Викторовны Калмыковой, которыми она поделилась с Ириной Гуляевой в 2003 году, кроме вышеперечисленных, добровольцами в первый год войны ушли на фронт выпускники школы: Владимир Сергунин, Владимир Смирнов (сын секретаря райкома пар­тии), Алексей Марчихин, Геннадий Гребенников (вернулся после войны), Фан Полеев.

Владимир Иванович Смирнов, сержант, сапер, снайпер 19-й отдель­ной инженерно-штурмовой бригады, погиб 24 апреля 1944 года в Кали­нинской области.

В 43-м году ушли бывшие одноклассники: Геннадий Федотов, Иван Гладков, Сергей Захаров, комсорг Борис Кравченко, сын военкома Нико­лай Тучин.

Из девчонок ушла на войну и Клава Ясыркина.

 Много девушек шли добровольцами на фронт с первых дней войны, еще не имея понятия, где и в каких условиях им придется служить.

Из воспоминаний бывшего полковника А.Е. Голованова:

«В стороне, в небольшом овражке, располагалась на отдых какая-то часть, мы решили к ней подъехать. Каково же было наше удивление, ког­да мы увидели женские лица... Это была, примерно, рота. В солдатской форме, не по размеру больших сапогах, с винтовками и всем тем, что всегда солдат имеет при себе. Это были девушки-добровольцы, пожелав­шие воевать непосредственно на поле боя».  

 Несколько девушек, закончив курсы шоферов, ушли добровольцами на фронт. Так ушли Тая Богданчик, Зинаида Костромина и др. став фронтовыми водителями.

Гораздо позднее добровольцев женщин и девушек стали направлять в части связи, зенитные и железнодорожные войска. Хотя многие, закон­чив разведшколы, медкурсы и другие учебные учреждения, шли по спе­циальности в различные воинские подразделения.

Главная их цель была – не дать врагу продвинуться на территорию родной земли. И тем обиднее, что некоторые здоровые мужики прятались в подвалах, на сенниках, калечили себя и дезертировали, чтобы избежать службы в армии.

 На фронт уходили молодые парни и девушки, из которых многим едва исполнилось 17 лет.

Практически всех подростков, переживших немецкую оккупацию и избежавших отправки в Германию, таких как: Н. Петров, Н. Тарелкин, Г. Дмитриев, Н. Михайлов, Г. Синявцев, О. Самсонов, Л. Пугачев, И. Болдырев, А. Ко­стромин, И. Фетисов, Н. Ерма­ков и многих других, в последу­ющие военные годы призвали в Красную Армию, где они еще успели принять участия в бое­вых действиях.

Несколь­ко наших земляков-ветеранов, из числа молодежи, призванной после оккупации, перечислены в книге В.А. Шульги «Осво­бождение». Бóльшая часть из них воевала в 258-й (96-й), 4-й, 40-й стрелковых дивизиях.

23 октября 1942 года вы­шел приказ Народного комис­сара обороны СССР Сталина № 00224 «О высвобождении 50000 рядово­го и младшего командного состава войск ПВО и замене их женщинами».

Были призваны и ушли добровольцами: Ксения Буланова, Людмила Яку­бова, Нина Бодункова, Валентина  Мельнико­ва, Екатерина Лозина, Ольга  Петрова, Мария Наза­рьева и другие.

По воспоминаниям Екатерины Лозиной, приписав себе один год, она смогла уйти на фронт, а с ней из района ушли еще пятеро девчонок. Все попали в зенитные части.

Весной 1943 года Валентина Мельникова была назначена команди­ром отделения 5-го зенитного пулеметного полка, прикрывавшего небо над Ростовом. Здесь ими был сбит первый вражеский самолет и вручены первые боевые награды.

Мельникова В.Т. на снимке справа.

Высокое мастерство и мужество показали танкисты 3-го гвардей-

ского танкового корпуса, под командованием генерала П.А. Ротмистрова.

Выполняя приказ командующего 2-й гвардейской армии (генерал-

лейтенанта Р.Я. Малиновского), в начале января они вышли с боями в

район ст. Семикаракорской, х. Вислый и с. Большая Орловка. К вечеру 3 января авангард корпуса в составе 19-й гвардейской танковой бригады и разведывательного батальона под командованием полковника

А.В. Егорова достиг ст. Константиновской и вступил в бой с численно

превосходящими силами врага.(Краснознамённый Северо-Кавказский. Изд. 1971 г. )

По данным оперативного отдела Южного фронта за 6 января

3-й гвардейский танковый корпус в районе Ново-Золотовской и Семикаракорской частью сил вел бои на южной окраине Константиновской.

Начав наступление 2-го января, передовой отряд корпуса под командованием полковника А.В. Егорова уже к вечеру 3-го января вышел к

Дону и завязал бой за станицу Константиновскую. (В.А. Шульга, «Осво-

бождение», 2007 г.)

 

«К вечеру 4 января подразделения бригады подошли к левому берегу

Дона выше станицы Константиновской, где река делает крутой поворот (С восточной стороны, между поселком и х. Ведерников – В.Г.).

Горючее было на исходе. Спидометры машин показывали, что за день пройдено более 200 км, а некоторые танки, маневрируя по степи,

намотали даже больше. Наш корпус двумя клиньями уперся в Дон против

Константиновской, второй – км на сорок южнее, в Большую Орловку.

На переправе у Костантиновского ко мне подвели немецкого ефрейтора, перебежавшего к нам. Увидев меня, он поднял вверх кулаки и громко закричал: «Эрнст Тельман! Рот фронт!»

Наши танки выскочили сюда настолько стремительно и неожиданно, что гитлеровцы в суматохе не сразу поняли, чьи они. А пока разобрались, то мост через Дон был уже в наших руках. Но переправиться с ходу через реку было нельзя: мост не выдержал бы наши тридцатитонные машины (Т-34 – В.Г.). Да и сил было маловато, требовалось подтянуть все наши, хоть и

малые резервы.

Радовало стремление офицеров: Ананченко, командира батальона

танков Т-70, и Чуфарова, командира батальона танков Т-34, форсировать Дон, но вопрос о наступлении генерал Ротмистров пока отложил. Однако командир батальона Валовой, полагая, что переправа через Дон захвачена нами именно для переброски бригады через реку, увел на правый берег свой батальон, а также поддерживающую его артиллерийскую батарею и роту танков Т-70 с целью захватить там хотя бы небольшой плацдарм. Завязался бой за ст. Константиновскую.

Уместно сказать, что весь наш корпус оказался в трудном положении. Во всех бригадах были потери в людях и технике. Очень мало

осталось боеприпасов. До армейских баз было 350-400 км.

Наступило 5 января. Ниже по течению Дона нарастала канонада.

Там 3-я Гвардейская бригада гв. генерал-майора И.А. Вовченко и наши

танковые батальоны Чуфарова и Ананченко вели бои за ст. Новозолотовскую и Семикаракорскую.

За Доном то затухал, то разгорался ожесточенный бой. Не удавалось овладеть Константиновской. Поздно вечером с правобережья

возвратился Ефимов и сообщил, что мотострелки захватили четыре

крайние дома Константиновской, а дальше продвинуться не могут, не

хватает сил.

Небольшой резерв из пяти отремонтированных танков и 65 человек,

во главе с адъютантом, старшим батальона Лащенкова, был направлен

на помощь Валовому. Через час они уже были за Доном и вступили в бой

за Константиновскую».

В бою за ст. Константиновскую, в течение суток 5 января 1943 года,

адъютант 168-го Гв. батальона руководил боевыми действиями танков. В

результате чего уничтожено 5 автомашин с пехотой противника, 6 блиндажей, подавлен огонь трех пулемётных точек. Несмотря на сильный

артиллерийский и минометный огонь противника, непосредственно руководил эвакуацией подбитых танков. В результате разрыва снаряда был

ранен и оглушен, но сумел вывести тяжелораненого командира роты с

поля боя в безопасное место. Награжден медалью «За отвагу».

Техник-интендант Григорий Зиновьевич Якимов, ехавший в свою

воинскую часть 18-й гвардейской танковой бригады, 5 января пропал без

вести в районе ст. Константиновской Ростовской области.

Как стало известно из письма Саранульского военкомата Удмурдской АССР от 14.07.1943 г., иф/1407 в Главное Управление кадров при

НКО СССР, «...имеется письмо гр. Алексеенко Степана, проживающего в

Константиновске Ростовской области, что 4 января 1943 года в его квартиру немецкие солдаты принесли раненого в правую ногу Якимова Григория Зиновьевича, который 8 января умер.

Г.З. Якимов находился в Управлении 20-й гвардейской стрелковой

дивизии, воинское звание техник-интендант 1-го ранга...»

(Возможно, что этого раненного пленного офицера в январе видел хирург Линников? Из воспоминаний Линникова).

Пятого января в районе хутора Вислого Семикаракорского района

погибает командир танка Т-70 Иван Иванович Крюков, той же 18-й танковой бригады. Есть упоминание о том, что подошедшие ночью средние танки Т-34 не смогли форсировать Дон и остались в ожидании легких танков Т-70. Некоторые из них форсировали водную преграду и вели бои на правом берегу Дона. Один из подбитых легких танков остался на несколько лет в лощине Серебрянки. (По воспоминаниям Латынина, жителя поселка).

По воспоминаниям жительницы г. Константиновска Л.Г. Онуфриенко: «...дядю спасли танкисты и десант, внезапно появившиеся в первых

числах января 1943 года из Каменной балки за поселком».

По воспоминаниям подростка военных лет П.П. Иванова: «Остов советского танка после войны несколько лет находился за территорией поселкового аэродрома. Мы, еще пацанами, лазили по нему».

Из воспоминаний старожилов, еще один подбитый советский легкий танк стоял за поселком в стороне садов, в районе Зимовной балки.

 

«Наш 3-й Гвардейский Котельниковский танковый корпус после трехдневного отдыха и ремонта поврежденных танков получил новую боевую задачу: форсированным маршем выйти в район станиц Семикаракорской и Константиновской, захватить здесь переправу через Дон и обеспечить наступление 2-й гвардейской армии на Новочеркасск и Ростов.

4 января 1943 года войска корпуса в составе 3-й гвардейской тяжелой, 18-й гвардейской (бывшей 62-й), 19-й гвардейской (бывшей 87-й) танковых бригад и 2-й гвардейской (бывшей 7-й) мотострелковой бригады по заранее разработанным маршрутам выступили из Котельниково.

К 14 часам пятого января передовой разведывательный отряд

3-й гвардейской танковой бригады вступил в станицу Семикаракорскую

и в районе Ново-Золотовского захватил небольшой плацдарм на южном

берегу Дона.

На следующий день главные силы корпуса завязали бой за крупный

районный центр – станицу Константиновскую.

Пока шел бой, боевая разведка капитана Н. Перлика проникла в станицу Багаевскую. Главным силам корпуса удалось разгромить противника в Константиновской и форсировать Дон...» (П.А. Ротмистров. «Стальная Гвар-

дия»).

4 января в станице Семикаракорской на пересечении улиц Авилова и

2-го переулка остановились советские танки. Их окружили местные жи-

тели станицы и здесь состоялся импровизированный митинг. (По мате-

риалам газеты «Семикаракорские вести» от 31.01.2013 г.)

По архивным материалам, 5 января 1943 года в боях за станицу Константиновскую гвардии старший лейтенант Владимир Иванович Бунчин,

заместитель командира роты управления 3-й гвардейской тяжелой танковой бригады, огнем своего танка уничтожил один танк и подавил до шести огневых точек противника. Рядом стоящий танк Т-34 командира роты был подбит снарядом противника. Бунчин, взяв танк командира на буксир, привел его в расположение части. 03.06.1943 г. Награжден орденом

Красная Звезда.

В этот же день в районе станицы Семикаракорской от вражеской

бомбежки погибают: гвардии старший лейтенант Андрей Андреевич Селиванов, заместитель командира роты по политчасти – сгорел вместе с

машиной; погибли от осколков авиабомб: орудийный номер гвардии сержант Евгений Константинович Беленов, шофер Михаил Антонович Семенов.

Судя по потерям танкового корпуса, первые танки на южном берегу

появились не позднее 05.01.1943 г., а если учесть воспоминания Ротмистрова, то, возможно, и в ночь на 5 января.

По оперативному приказу № 001/оп от 01.01.43 г.: «...13-й мехкорпус

должен овладеть 04.01. н/п Константиновская...»

Шифрограмма Ставки о коррективах 17.48, 01.01.43 г: «...Констан-

тиновская – к исходу 4-го дня и не в коем случае не позднее 5 января...»

Из донесения: «06.01.43 г. войска в течении дня преодолевая сопро-

тивление противника, продолжали наступление в прежних направлени-

ях...

...3-й Гв. ТК 2-й Гвардейской армии частью сил вел бои на южной

окраине Константиновскя.

...3-й ТК 08.01, ведя бои за Константиновскую, овладел Мели-

ховской и Багаевской».

 

По спискам безвозвратных потерь 2-й гвардейской мотострелковой

бригады, входящей в состав 3-го гвардейского Котельниковского танкого

корпуса, 08.01.1943 года в ст. Константиновской погибло 58 гвардейцев.

Из них: 12 сержантов и старшин, 6 офицеров, в том числе комадиры рот

гв. лейтенант Бурдасов В.Ф. и гв. ст. л-т Яблочник Г.В., замполиты: гв.

л-ты Гусейнов Г.Н., Рыжкин Г.М., Григорьев И.Г.

Из наградного листа начальника штаба 19-й гвардейской танковой

бригады Виктора Васильевича Швецова: «3-4.01.1943 г., когда бригада

выполняла ответственную задачу по захвату переправ через р. Дон, в глубоком тылу противника, несмотря на большую оторванность от основных

сил корпуса (140 км), хорошо наладил информацию о действиях бригады,

чем обеспечил своевременное принятие решений командиром корпуса по

развитию прорыва».

Кто освободил посёлок Константиновский от оккупантов?

«Степь перед хутором Ведерников просматривалась на несколько

километров. Деревья, когда-то одиноко росшие в степи, спилили для ото-

пления жилищ еще в начале зимы. И вот по этой заснеженной степи, в

лунную январскую ночь 1943 года, какое-то военное красноармейское

подразделение решило подобраться к станице. Немец, видимо, заметил

их маневр и приготовил нашим солдатам западню. Когда красноармейцы

зашли со стороны Ведерников вдоль Дона в Фомину балку немцы открыли сверху шквальный огонь. Я видел этот бой, потому как жил в доме над

этой балкой.

Некоторые наши бойцы вырвались по крутому косогору наверх, но

попадали под немецкие пулеметные и автоматные очереди в упор. Немцы

всех побили и несколько дней не давали их хоронить». (Воспоминания

ветерана войны Г.В. Синявцева, жителя г. Константиновска).

 

6-17 января «Мы жили на улице Овчарова поселка Константиновского, недалеко от современных судоремонтных мастерских. Помню первое наступление наших советских солдат. Сколько их тогда побило!

Мы, подростки, с родителями ходили собирать убитых. Мама (Гликерия Павловна), тетя Нина (Нина Павловна Муравьева) и другие соседи копали братские могилы. А отец (Александр Семенович Бирюков) отвозил на

подводе убитых наших бойцов к могилам.

Первых наших бойцов хоронили еще при немцах, немецкие солдаты заставляли местное население собирать убитых. Обидно было видеть, как у первых убитых наших солдат кто-то из местных жителей забрал всю одежду.   

Там среди погибших были и раненные солдаты, они просили еды и

оставить их среди убитых до утра, чтобы ночью они смогли уйти. Учительница Ольга Фатеевна Орехова вечером носила им еду и незаметно

оставляла возле каждого солдата. А ночью они ушли.

После следующего наступления, убитых солдат, уже одетых, мы собирали и хоронили после освобождения города, когда наши части через

несколько дней атаковали не с восточной стороны, как в первый раз, а со

стороны Дона». (Из воспоминаний Нины Александровны Андрощук (Би-

рюковой), жительницы г. Константиновска.)__

По воспоминаниям местных жителей, хоронивших солдат этого подразделения, некоторые были убиты в сидячей позе, с винтовкой в руках.

Видимо, смерть настигла их присевшими отдохнуть перед боем, но так и

не успевшими даже встать. Основная часть погибших была в шинелях и

с винтовками Мосина. Несколько человек – в белых маскхалатах. Видимо, это было подразделение разведчиков. Бой был первым в первых числах января 1943 года, до рождественских праздников.

 

Из истории боевого пути 71-го гвардейского полка 24-й Гв. СД,

предоставленной генерал-полковнику Голикову и далее Сталину гвардии

генерал-майором Кошевым и нач. штаба дивизии гв. подполковником Ко-

тиком (ЦАМО: ф. 33, оп. 682525, ед. хр. 34):

«Прочно закрепившись на высотах правого берега р. Дона в райо-

не Ведерникова, Камышного и Кастырочного, противник получил под-

крепление и имел намерение предпринять контратаки в направлении Бо-

гоявленской, чтобы овладеть выгодными рубежами на западном берегу

р. Кагальник.

Совершив скрытно по берегу Дона 35-км марш, полк в ночь с 17 на

18 января 1943 года сосредоточился около хутора Ведерникова и штурмом, силами 2-го батальона, атаковал этот пункт.

Установив разведкой, что основная часть обороны противника обращена на юг, основной удар был сделан с фланга. Артиллерийские расчеты не успели сделать ни одного выстрела, а минометная батарея сделала только три.

В короткой, стремительной схватке было уничтожено до 50% состава немецкого батальона (около 200 человек). В одном из ДОТов был найден мундир немецкого полковника, сбежавшего в нижнем белье в

ст. Константиновскую».

Красноармеец В.В. Абрамов подавил пять огневых точек, сержант

роты ПТР И.Я. Аксенов уничтожил двух немецких шоферов и захватил

немецкую автомашину с продовольствием.

Потери батальона составили 36 человек.

Приказом армии № 4-Н от 31 января Абрамов и Аксенов награждены медалями «За отвагу».

За бесперебойную доставку приказов командира роты под огнем

противника, в ходе боя за освобождение х. Ведерникова, гвардеец Шерфил Аллоярович Аллояров награжден медалью «За отвагу». Но, говорят, что герои долго не живут, так и произошло с Аллояровым и Абрамовым.

Оба они пропали без вести в один день 26 января в районе х. Малая Запа-

денка Веселовского района Ростовской области.

По воспоминаниям жительницы хутора Ведерникова В.М. Пономаревой:

«Первые попытки освобождения отмечались ночной стрельбой. По характеру стельбы местные жители хорошо отличали, где стреляли красноармейцы, а где им отвечали немцы. Раза два или три канонада боев отдавалась с одной и той же стороны. А при освобождении хутора ночной

бой был с другой стороны и прошел с малыми потерями. Хотя потери

были намного больше, чем о них сегодня говорят, потому как тела после боев свозили и из Дубовой балки, и из других мест – не только с территории хутора. Несколько захоронений так и не перенесли во время укрупнения захоронений. Часть тел убитых бойцов остались во дворах и в балке, откуда шло наступление Красной Армии. Да и в братской могиле гораздо больше тел советских бойцов, чем числится. Просто у некоторых не было документов во время перезахоронения.

До Рождества немцы в хуторе зверствовали не очень. В январе в соседних дворах был пойман раненный разведчик, они его убили. По хутору ходил один русский в гражданской одежде в сопровождении двух немецких офицеров и присматривал дома для размещения солдат и офицеров. У нас в доме остановились насколько немцев, и закрываясь в комнате, что-то писали, позднее въехала немецкая полевая почта и завезла много мешков с бумагами – видимо, с письмами. Перед самым наступлением Красной Армии закатили в дом станковый пулемет, но воспользоваться им так и не успели.

Перед боем мы спрятались в погреб и слышали, как кто-то вошел в дом и упал на пол. После освобождения оказалось, что это один из разведчиков. Устал так, что упал и уснул замертво. Первые солдаты, вошедшие к нам в дом, тоже попадали, кто на пол, кто на кровать, где было

место, и сразу засыпали на несколько часов. Видимо, так были измотаны, что когда пришел молоденький лейтенантик и стал их будить, стукая

по валенкам, и тормошить, они даже не реагировали. И мама попросила:

«Пусть солдаты немного поспят!»

Благодаря Светлане Булатовой, учителю истории Ведерниковской школы, предоставившей мне документы школьного музея,

я, узнал следующее.

Из воспоминаний ветерана войны А.О. Гуссара:

«Чтобы не вызвать огонь частей, расположенных перед хутором,

были высланы несколько групп солдат, которые должны были предупредить, что в 2 часа ночи будет предпринята атака с тыла противника батальоном 71-го полка. Для того, чтобы не попасть под перекрестный огонь, все наши части во фронтовой полосе были отведены в укрытие.

Батальон, зайдя с тыла, открыл пятиминутный огонь из 17 станковых и всех ручных пулеметов, автоматов и винтовок.

В хуторе было убито и ранено 114 человек, наши потери составили

13 человек ранеными, и то, главным образом, по неосторожности: при

пленении немцев в погребах, вместо того, чтобы бросить туда гранату,

солдаты вошли, стараясь осветить погреб, и сами попали под вражескую

гранату.

До прихода батальона Дрыгина наши части несколько дней не могли взять хутор Ведерников, находившийся на горе. В прорыве вражеской

обороны немалую роль сыграло то, что многие немецкие солдаты были

изрядно выпивши в честь праздника Рождества. Немецкий полковник сбежал в одних сапогах и шинели, бросив свой мундир».

Из школьных записей 1965 года:

«...После вызова капитана Дрыгина к командиру полка, подполков-

нику Савельеву, который находился в 7 км от х. Ведерников, в домике

лесника, комбату было дано задание вести разведку и готовиться к наступлению на х. Ведерников с дальнейшим захватом ст.Константиновской.

Самостоятельно созданный взвод разведчиков старшины Смольникова Дрыгин послал на сбор информации о расположении вражеских укреплений в районе хутора.

По докладу разведчиков, в 3 км в западном направлении от хутора находится всего один пулеметный расчет противника, который можно

было уничтожить тихо, ножами».

Судя по воспоминаниям ветеранов и старожилов, было несколько

попыток освобождения хутора Ведерникова.

По воспоминаниям Хоревой Нины Васильевны и ее родственников:

«...В доме Хоревых проживали немецкие офицеры, а семья жила в

подвале своего дома. Между вошедшими во двор советскими разведчиками и немцами завязался бой, в результате которого был ранен немецкий офицер и лейтенант из группы наших разведчиков. Лейтенант со свекром Нины Васильевны спрятались в подвале. Но немцы нашли разведчика и расстреляли.

После первого боя у поселка Константиновского Нине Васильевне

сказали, что под горой, за тюрьмой (где сегодня стоят судоремонтные мастерские) есть убитые солдаты Красной Армии и среди них ее муж

Александр.

Придя на недавнее поле боя, Нина нашла погибшего бойца, похожего на мужа, но почему-то не в форме танкиста, как она его видела в июле

1942 года в Сталинграде, а в шинели.

В низовье балки было много убитых красноармейцев. Стояли сильные январские морозы, но тела убитых еще не закоченели. Ближе к поселку лежали три солдата. Лицо одного из убитых было испачканным, но чем-то сильно напоминало лицо любимого человека. Нина решила

проверить документы солдата. В действительности убитый оказался Владимиром Васильевичем Малыгиным, у которого был пропуск на Курганский завод. (Найти данные по этому бойцу пока не удалось).

Вернувшись домой, Нина привезла свою маму, забрав её с профиля

у Куликовки. Часть домов в Куликовке немцы при отступлении сожгли, и

еще раньше в доме Хоревых уже ютились две Нининых сестры со своими детьми.

После последнего освободительного боя война для хутора Ведерникова не закончилась.

В доме Хоревых расположились три солдата и связист. Мама Нины

Васильевны стала накрывать на стол. Сначала хотела накормить солдат,

а потом и всю собравшуюся многодетную семью. Как раз в этот момент

в дом Хоревых угодил вражеский снаряд. Одного солдата сразу убило,

одному солдату оторвало ногу. Маме Нины оторвало ноги, а отцу ноги

перебило осколками. В тот день много крайних домов было разрушено

вражеской артиллерией, но пострадала только семья Нины Васильевны.

Вскоре после боя санитары-красноармейцы увезли отца и солдата в

госпиталь в Богоявленскую, но он не выжил, и в один день семья Хоревых похоронила своих родителей».

Судя по воспоминаниям ветеранов 24-й дивизии, их стрелковые полки 9 января утром вышли за хутор Кастырский и не доходя Куликовки

были атакованы противником и отступили до ст. Николаевской и Гапкина.

 

По военным донесениям:

«... 07 января 24-й дивизия, овладев Ермиловым, Савельевым, коммуной Новая Жизнь, продолжает бои на этом рубеже с частями 1-й румынской пехотной дивизии и 11-й танковой дивизии». Следом шли 387-я

и 33-я дивизии. 258-я тоже была в Николаевской, но ушла выше на Лисичкин и дальше на Шахты.

 

Кто же мог выйти к Фоминой балке до рождественского праздника?

Из военных донесений:

«10 января 2-я гвардейская армия в течении дня отражала атаки

противника и проводила перегруппировку. 1-й стрелковый корпус: 33-я

Гв. СД после упорных боев овладела х. Кондаковым и передовыми частями вышла в 2 км восточнее х. Лисичкина. 87-я СД двумя полками вышла

на рубеж р. Кагальник, х. Савельев, ст. Богоявленскую. 24-я гв. СД, удерживая Богоявленскую, в 12.00 была атакована 15 танками противника.

Контратака отбита.»

Поэтому гвардейцы стрелковых 24-й, 33-й, 387-й дивизий не могли

попасть в район поселка Константиновского.

А вот рассказы свидетелей о ночной атаке красноармейцев по льду

через Дон вполне похожи на события 6 января 1943 года. Скорее всего,

стрелковое подразделение 3-го танкового корпуса пыталось закрепить-

ся на северном берегу реки. Подобное наступление описывается в книге

«Освобождение» (стр. 122):

«После длительного преследования противника второй батальон

71-го Гвардейского полка, которым командовал капитан А.С. Дрыгин, со-

средоточился в балке, в трех километрах севернее хутора Ведерникова...

Решили скрытно зайти в тыл противника и в глухую полночь нанести

внезапный удар».

Повторное наступление воинов-красноармейцев в зимней форме через Фомину балку больше подходит к стрелковым дивизиям, продвигающимся по правому берегу Дона. Тем более, что оно было через несколько дней после Рождества.

Из воспоминаний сторожилов (Л.Г. Онуфриенко, Г.В. Синявцева,

Н.А. Андрощук, В. П. Краснянской и других), проживавших в январе 1943

года поблизости от места боя и участвовавших в захоронении убитых

красноармейцев и командиров, в степи от Камышного до станицы не

было ни одного деревца. Там, где сегодня возвышаются постройки Константиновского гидроузла и судоремонтные мастерские, была часто затапливаемая лощина Серебрянка и брошенные сады. Во время войны это

место поросло высокой сорной травой.

Возможно, с этой стороны и зашли гвардейцы?

 

В воспоминаниях участников январских боев тоже упоминается, что

дивизия стремительно продвигалась по Дону. Замерзшие реки, озера и

лиманы позволяли обходить опорные пункты с флангов... Озера и лиманы

в большей части были по южному берегу реки Дон. (В.А. Шульга. «Освобождение».)

Возможно, что воспоминания медсестры Константиновского госпиталя К.И. Фирстаковой о пленном лейтенанте в январе месяце касается

этого периода:

«Ночью наши красноармейцы прорвались по балке с восточной стороны. В уличном бою были взяты в плен несколько советских солдат.

Среди них оказался и раненный лейтенант».

Да и танкисты первый раз вышли на южный берег Дона со стороны

хутора Вислого 3-4 января. Хотя, по военным сводкам, это отмечено днем

позже. Но в любом случае, атака противника у поселка Константиновского была предпринята до Рождества.

По воспоминаниям Н.В. Хоревой, она осматривала убитых воинов

РККА, одетых в шинели. Это, скорее всего, были убитые до 7 января

1942 года, как свидетельствуют воспоминания других старожилов Константиновска.

На южном берегу существовал лес, где по воспоминаниям тех же

жителей, в январе 1943 года советские танки прятались от вражеской авиации.

«В январе прибыл батальон немецких понтонеров с раскладным мо-

стом. И только они отъехали, как ночью, пройдя по Мечетновской гребле,

появился наш танковый батальон или бригада, и встали под Ореликом в

лесу. Выйдут ночью, атакуют поселок, а к утру опять спрячутся в лесу от

немецких самолетов.

Немец каждый раз днем кружил над берегом, а найти танкистов не мог, и улетал ни с чем. 8 января 1943 года немецкие части еще стояли в Константиновской, а танки – здесь в лесу. А нас, мечетновских подростков уже призвали на фронт и отправили в ст. Николаевскую левым берегом Дона. А оттуда, после освобождения Константиновской – на Новочеркасск». (По воспоминаниям подростка военных лет Владимира Капитоновича Калмыкова, жителя г. Константиновска.)

 

Судя по этим воспоминаниям, атаки длились несколько дней, о чем

свидетельствуют военные донесения по 3-й танковой бригаде.

Связист 1273-го стрелкового полка 387-й стрелковой дивизии

В.К. Калмыков за бои на Миусе 17.07.1943 г. получил первую награду –

медаль «За боевые заслуги».

Из воспоминаний Таисии Николаевны Чихиркиной (Яковлевой), жительницы г. Константиновска:

«Как-то ночью один немец, старший офицер связи, вызвал маму из

укрытия на улицу и, подведя ее на край двора, стал говорить: «Матка,

фили рус! Фили, фили рус!»

Мама боялась, а он пытался объяснить, что идет много русских солдат, что он не хочет воевать, что у него дома тоже дети. Он прикладывал

свой бинокль к глазам мамы и показывал на замерзший Дон. Вокруг бегали немецкие солдаты и сворачивали провода, таскали какие-то ящики,

грузили вещи в транспорт. Почему-то никто не стрелял, они объясняли,

что завтра будет бой. Мама говорила, что в бинокль было видно, как наши

солдаты в белых маскхалатах переползают по льду через Дон».

Бесспорный факт, что наш город (в то время поселок) пытались

освободить дважды. И только ночью 18 января в него вошли первые

гвардейцы. А утром 19 января практически без потерь в поселок вошли

передовые части 24-й стрелковой дивизии.

 

Когда был освобождён Константиновский район?

 

Согласно журнала боевых действий Южного фронта, еще 29 января

5-я Ударная Армия в течении дня удерживала прежние оборонительные

рубежи. 3-й кавкорпус оборонял восточный берег Северского Донца в

районе х. Почтовый, и западный берег – скаты высот в 3 км западнее х.

В.-Потапова.

315-я СД обороняет рубеж по восточному берегу на участке х. Почтового,

3 км северо-западнее х. Нижне-Журавского.

4-я Гв. СД занимает оборону на рубеже 2 км восточнее ст. Нижне-Кундрюченской.

40-я Гв. СД – 500 м восточнее х. Хрящевского.

258-я СД – в резерве в х. Авиловском.

8-я ТБр – в х. Крюковском.

 

01.02.1943 г. 5-я УА в течении дня закрепила позиции в районе х.

Авиловского и х. Хрящевского. Отражают попытки просачивания вражеских разведгрупп.

На Шахтинском направлении – противник в составе 300-й, 306-й пехотных и 7-й авиаполевой дивизии, отряды, созданные из тыловых частей 6-й немецкой армии.

Из списков немецких дивизий:

В районе х. Почтового – 22-я танковая дивизия (данные 19.01 пленного 129-й мп).

В районе ст. Кундрюченской – 306-я пд (данные 30.01 пленного 381-го пп).

В районе х. Н. Журавского – 336-я пд (данные 20.01. пленного 385-го пп).

В районе х. Апаринского – 7-я апд (данные 17.01 пленного).

В районе х. Авиловского – 11-я тд (данные 19.01 пленного, взятого под

ст. Ольгинской).

 

Командующий армейской группой «Б» – генерал-фельдмаршал

Вейс, армейской группой «Дон» – генерал-фельдмаршал Манштейн,

4-й ТА – генерал Гот, 48-го ТК – генерал-полковник Кемпф.

Командиры 306-й пд – полковник Маткас, 336-й пд – генерал-майор

Хухт, 7-й апд – полковник Клессман (убит), 11-й тд – генерал-майор Летц.

 

Боевая численность дивизий 5-й УА на 01.02:

4-я ГСД – 2717 чел., орудий – 36, ор. ПТО – 5, ПТР – 29;

40-я ГСД – 4893 чел., орудий – 40, ор. ПТО – 31, ПТР – 73;

258-я СД – 2108 чел., орудий – 11, ПТО – 4, ПТР – 8;

315-я СД – 3876 чел., орудий – 25, ПТО – 12, ПТР – 107.

2-я Гв. Армия:

24-я ГСД – 6981 чел., оруд. – 48, ПТО – 19, ПТР – 135;

33-я ГСД – 4919 чел., ор. – 38, ПТО – 19, ПТР – 141;

387-я СД – 5416 чел., ор. – 44, ПТО – 26, ПТР – 96;

300-я СД – 4854 чел., ор. – 36, ПТО – 24, ПТР – 96.

 

03.02. 5-я УА на прежних рубежах, преодоление упорного сопротивления противника.

2-я Гв. Армия удерживает позиции в х. Красногорском (Костиногорский).

 

04.02. Противник на Шахтинском направлении продолжает удерживать западный рубеж Северского Донца следующими силами: 513-й и

515-й полк (294-й пд), 354-й охранный полк, батальон «Санкт-Пельген» в

составе 900 чел. (403-й охранной дивизии Руслурна), 581-й пп (306-й пд),

7-я апд и два батальона 8-й апд, 685-й и 686-й полки (336-й пд), отряды

тыла 6-й армии.

Взят пленный, который показывает, что в полках имеются (в ротах)

по 10-12 изменников Родины. В ст. Пухляковской взят пленный маршевого батальона особого назначения Санкт-Пельтен, прибывший 19.01 для

обороны последнего рубежа.

 

04.02. советские войска преодолевают сопротивление вражеских войск 16-й мд, 17-й и 23-й тд и дизии СС «Викинг» в районах Ольгинской,

Батайска, Койсуга.

05.02. Войска 5-й УА продолжают удерживать рубеж х. Усть-Быстрый,

х. Н. Калиновский, х. Почтовый, 500 м восточнее х. Михайловский и

х. Красногорский (Костиногорский).

2-я Гв. Армия обороняет х. Красногорский, ст. Кочетовскую, ст. Семикаракорскую.

 

06.02. 5-я УА проводит перегруппировку войск. 315-я СД с 5-й и 111-м ГСП 40-й ГСД – в районе восточнее х. Хрящевского.

258-я СД, сменив части 40-й ГСД на участке отм. 46.1 и отм.101.1, с 7.02 занимает рубеж 4-й ГСД. Затем, сдав участок обороны частям 315-й СД, пошла на х. Н.-Журавский сменить части 40-й ГСД на рубеже в км

юго-восточнее х. Апаринского.

40-я ГСД с 274-м ГАП, 507-м и 764-м ИПТ артполками и 21-м ГПМ

(Катюши), сдав участок 111-му СП частям 298-й СД, 111-й СП и 119-й

СП, сосредоточились на рубеже Красногорского (излучина реки в 2 км

южнее хутора).

 

07.02. части 5-й УА ведут упорные безуспешные бои.

 

08.02. 5-я УА ведет бои за овладение хуторами Апаринским, Крестовским и Ещеуловским. 3-й КК совместно с 315-й СД обороняет х. Почтовый.

315-я СД ведет бои в районе х. Базки ст. Усть-Быстрянской.

298-я СД сковывает противника в 1 км юго-западнее х. Михайловский.

4-я ГСД ведет бои в районе х. Апаринского.

40-я ГСД, 119-м ГСП – на южной окраине х. Крестовского. 116-й

ГСП – в садах юго-восточнее в 1 км и юго-западнее х. Ещеулова.

 

09.02. 5-я УА перешла в наступление по всему фронту и овладела

населенными пунктами: Рубежный, Усть-Быстрянская, Базки, Михайловский, Бронницкий, Апаринский, Крестовский, Ещеулов и продолжила упорные бои на Новочеркасском и Ростовском направлении, отражая атаки танков и пехоты противника.

32-я кавдивизия вышла на высоту 128.4 – Рубежный.

315-я СД, сломав сопротивление противника, овладели х. Базки и

ст.Усть-Быстрянской. В течение ночи овладела Нижне-Кундрюченской.

4-я ГСД овладела х. Михайловским, х. Броницким – к 16 ч. 298-я СД овладела х. Апаринским.

40-я ГСД преодолела упорное сопротивление противника к 14 ч.

Овладела х. Крестовским и Ещеуловым, а ночью освободила х. Крымский.

10.02. войска Южного фронта овладели Верхне-Кундрюченской,

Нижне-Кундрюченской, Хрящевским, Крымским, взяли Мостовой, Листопадов, Чумаковский, Бородин, Семимаячный, Мокрый Лог. (ЦАМО,

ф. 64 (ЮФ 2 ф.), оп. 505, д. 101).

 

По данным архива МО России, Константиновский район был

освобожден 10 февраля 1943 года

«Слезы непрошено туманят глаза, когда слышится голос из прошлого: «Наши!» Так вскрикнули мать и бабушка в то незабываемое февральское утро 1943-го». Антонина Нефедова

 

Согласно архивных документов и воспоминаний участников событий июля 1942 г. – февраля 1943 г., период оккупации Константиновского

района длился с 28 июля 1942 г. по 10 февраля 1943 г. включительно; Николаевского района – с 23.07. 42 г. по 16-17 января 1943 г., с учетом того,

что 15.01.43 г. ещё велись бои на линии х. Ермилов – х. Гапкин.

Оккупация поселка Константиновского длилась с 19 июля до 19 января.

На все указанные даты есть документальные подтверждения.

Полк Стебалова подходил к очередному донскому хутору,

освобожденному днем соседними пехотными подразделениям. Орудия по зимней, местами раскисшей дороге тянули уставшие лошади и подталкивали измученные последними боями артиллеристы. Только два дня назад был мороз под 20 градусов, а сегодня к вечеру – очередная оттепель. В этом, недавно наступившем новом году погода капризничала, испытывая наступающих бойцов артполка то пронизывающими ветрами и скрипучими морозами, то туманами с раскисшими дорогами и гололедицей, как

сейчас.

Сапоги промокали и скользили по раскисшему рыхлому верхнему слою снега, валенки становились тяжелее в два-три раза, намокшие полы шинелей прилипали к намокшей же одежде и путались, мешая ускорять шаг к показавшемуся хутору. Кухня с обозом давно отстала, и рассчитывать на полноценный ужин не приходилось. Темнело.

Стебалов выслал вперёд разведчиков, мало ли что может быть. Офицер связи час назад привез данные, что пехотные части уже расположилась на ночлег, а своих разведчиков ещё днем отправили в соседние хутора. Части 315-й СД ушли вперёд и заняли позиции в западных хуторах Трофимове, Крюкове, Горелове и Каменно-Бродском.

В последние дни немцы не оказывали особого сопротивления и потихоньку откатывались к Северскому Донцу. Согласно журнала боевых действий 5-й Ударной Армии, 7 января 258-я стрелковая дивизия вышла к хутору Новороссошанскому, соседи, гвардейцы 4-й ГСД, вышли к х. Кухтачеву, 315-я стрелковая дивизия продвигается к х. Вифлянцеву.

Многим опытным бойцам и командирам казалось странным, что немец так легко сдает позиции, но усталость, бессонные ночи и нехватка продовольствия, в совокупности с непогодой, притупляли бдительность и боролись с мыслями по поводу происходящего. Хотелось просто согреться и выспаться, не говоря уже о питании.

Командиры и комиссары старались взбодрить бойцов: «Вот видите, враг бежит, осталось ещё немного, а там, через Донец, и Ростов близко. Скоро обогреемся, отдохнём и дальше погоним фрицев!»

Хутор встретил артиллеристов молчанием, кое-где слышался негромкий разговор местных жителей с расквартированными

освободителями, да где-то глухо стучал топор, раскалывающий дрова.

Не всем пришлось выспаться в эту ночь. Стебалова одолевало нехорошее предчувствие. Хутор, расположенный в низине у небольшой речушки, с западной стороны закрыт возвышенностью, расположенной к хутору крутым косогором. На южном направлении донскую степь прорезали несколько балок.

Места эти пока не изучены, из хутора не проглядываются. Балки позволяют незаметно подойти противнику вплотную к хутору. Хотя разведка и доложила, что немец ушел далеко на запад, но командир артполка все же решил выкатить несколько орудий за хутор и окопаться, ожидая противника с южной стороны. Ночью немецкая авиация кружила в районе расположения полка и ближних хуторов, видимо, высматривая расположения атакующих частей Красной Армии. Была команда: «Костров не разжигать и соблюдать светомаскировку!» Стервятники улетели ни с чем.

Пасмурное утро встретило артиллеристов и стрелков недобрыми низкими черными тучами и порывами ветра, принесшего снег и мороз. Температура воздуха резко стала снижаться, срывающийся снег усиливался. В минуты затихания ветра с северо-западной стороны слышалась канонада боя. Связисты и разведчики доложили, что противник, в составе нескольких десятков танков и до полка пехоты, атаковал западные хутора и окружил части соседней дивизии. Там идут кровопролитные бои. На горизонте c восточной стороны, по проселочной дороге в северо-восточном направлении, в тыл полка проехали несколько немецких мотоциклистов.

«Странно, – подумал Стебалов. – Откуда они взялись и зачем помчались к нам в тыл? Ведь ещё вчера пехотные полки соседней дивизии прошли теми степями».

Ответ он получил через полчаса, когда с той же стороны раздался нарастающий гул, усиливающийся десятками моторов. Снежная пелена не позволяла просмотреть весь горизонт с восточной стороны. Шум танковых моторов приближался и охватывал уже всю северную и восточную часть степи.

«Что это? Танков у нас в тылу вроде нет? – спросил стоящий рядом старшина Кирсанов, всматриваясь в заснеженную даль. – Да нам бы и сообщили о такой подмоге».

Стебалов отдал команду связистам: «Передать командирам дивизионов: все к орудиям! Второму дивизиону развернуть орудия на северное направление, третьему дивизиону занять оборону на северной окраине хутора. При необходимости выкатить орудия на прямую наводку!»

Комполка выскочил из штаба и в сопровождении адъютанта и двух автоматчиков побежал к восточной части хутора. Но, не пробежав и десятка метров, услышал знакомый вой снарядов и мин. Противник открыл огонь с западной стороны.

«Видимо, из дальнобойных орудий, и где-то поблизости, из-за бугра, – из тяжёлых минометов», – предположил комполка.

«Быстро – во второй дивизион! Пусть два орудия развернут на западное направление. Очевидно, враг начнет наступление с запада», – приказал он своему адъютанту Сергееву. И тут же, как в подтверждение, со стороны бугра ударила пулеметная очередь, взбивая снежный наст вперемежку с мерзлой землей. Стебалов и автоматчики упали в снег. Острые куски снежного покрова больно ударили по лицу комполка, рассекая

до крови левую щеку. «Тяжелым 42-м работает, гад!» – выругался Стебалов, и, приподняв голову, посмотрел на косогор.

На бугре стояло несколько немецких бронетранспортеров и несколько десятков мотоциклов с пулеметчиками, часть немцев устанавливали легкие минометы. Из бронемашин высыпали и бежали к хутору немецкие автоматчики, слышался сухой треск немецких автоматов.

Стебалов, не вставая, посмотрел вдоль улицы и увидел впереди бегущего адъютанта, сопровождаемого маленькими серо-белыми фонтанчиками от разрывных пуль немецкого пулеметчика.

«Только бы успел! Где стрелки? Почему не заняли оборону на склоне? Ведь ещё вечером подошли гвардейцы 4-й ГСД», – подумал комполка.

Как только немец перевел огонь на пехотное подразделение

красноармейцев, атакующих склон, Стебалов вскочил и в сопровождении автоматчиков побежал к своему штабу. Лавируя между сараями и домами, огородами и садами, припадая к земле, уклоняясь от осколков вражеских мин и снарядов, Стебалов добрался к дому, где раньше был расположен штаб полка. От прежнего дома остались две стены. Посередине дымилась воронка с горящими бревнами и тлеющими останками вещей. Тел убитых людей не было видно.

«Наверно, местные жители успели до боя спрятаться в соседнем погребе, а связисты и начштаба перебрались в другое помещение или блиндаж. Но куда?» – подумал Стебалов.

Спрятавшись за уцелевший сарай, он посмотрел в бинокль в снежную пелену и насчитал более двух десятков идущих с северо-восточной стороны немецких бронемашин и танков. Одно орудие было перевернуто, вокруг лежали убитые артиллеристы. Несколько сорокопяток вели огонь прямой наводкой.

«Молодцы соседи! – подумал Стебалов. – Успели закрепиться».

На рубеже, у окраины хутора вели огонь из противотанковых ружей несколько огневых точек бойцов пехотных полков. «Откуда у немца такая сила, да ещё из нашего тыла? Неужели прошли ночью? Или проморгали разведчики?» – размышлял Стебалов.

В разгаре боя Стебалов и не заметил, как внезапно налетели

стервятники «Юнкерсы». Упав, он ощущал всем телом, как вздрагивает земля и с каждым разом хотелось вжаться, врасти в неё, остаться незамеченным для немецких летчиков.

Бомбежка не прекращалась в течение часа. Одни стервятники уходили, другие заходили следом. Короткими перебежками комполка артиллеристов пытался добежать до штаба соседнего стрелкового полка.

При очередной перебежке, за небольшим куренем, что-то глухо упало и свалило комполка с ног. Потом настала зловещая тишина. Стебалов с трудом встал, земля кружилась и уходила из-под ног, он потряс головой, но кошмарный навязчивый звон никак не хотел покидать голову. Все тело ныло,

словно его побили палками. Оглядевшись вокруг, он увидел, что часть построек превратились в руины. Рядом с ними валялись разбросанные жерди заборов. Два автоматчика лежали убитыми.

За хутором виднелась степь, разрытая воронками от бомб, мин и снарядов. Одно орудие полка разбито прямым попаданием, другое, перекошенное, стоит на краю воронки. Тела погибших стрелков и артиллеристов разбросаны вокруг орудий и окопов. Видимо, бой продолжался и при бомбежке. На поле стояли пять вражеских машин, из трех валил черный дым.

Со стороны косогора доносилась глухая перестрелка. Под ногами задрожала промерзлая земля, в отдалении улицы, с северной стороны, в дыму пожаров показался серо-белый силуэт немецкого среднего танка.

Стебалов никак не мог прийти в себя от недавней бомбежки, в голове продолжало звенеть и ощутимыми толчками пульсировала кровь, которая вытекала из носа и правого уха. Контуженный, в изорванном грязном полушубке, покачиваясь, он еле держался на ногах. Легкий январский ветерок обдувал его рано поседевшую голову. Словно завороженный, он продолжал стоять и смотреть на приближающегося вражеского монстра. Из пушки танка вырвался клуб дыма. Рядом, за его спиной, раздался взрыв, от которого его подбросило и больно ударило о землю.

Сколько пролежал без сознания, он не помнил. Когда его нашли артиллеристы, уже смеркалось. Бой шел на окраинах хутора. Приподняв голову, Стебалов увидел впереди, метрах в 100, средний немецкий танк Т- III, с открытым люком на башне, из которого валил едкий дым. Моторная часть танка тоже горела. Несколько санитаров в спешном порядке собирали по улицам хутора раненных и убитых.

В течение дня враг дважды предпринимал атаку по взятию хутора, но каждый раз, теряя танки и бронетранспортеры, откатывался. К вечеру артполк с несколькими орудиями и остатками стрелковых подразделений остались в полном окружении.

В ночь противник возобновил атаку, два вражеских танка прошли по крайним улицам хутора и замерли там навечно, подбитые противотанковыми гранатами.

Когда Стебалов пришел в себя, было уже совсем темно, голова гудела, все тело болело и трясло мелким зудом.

«Не хватало, ещё простудится», – подумал комполка.

Стебалов дал команду отойти на южную окраину хутора, где можно было незаметно пройти балками и выйти в юго-восточном направлении. Он собрал всех оставшихся командиров подразделений и понял, что несколько офицеров полка уже никогда не вернутся с прежних огневых позиций. Удалось связаться со штабом дивизии, поступила команда-разрешение на выход из окружения.

Сколько бойцов и младших командиров было убито, кто попал в плен, сколько пропало – сведения были расплывчатыми. Судя по донесениям командиров подразделений, было меньше половины артиллерийского полка и половина соседнего стрелкового полка, оставалось несколько орудий с небольшим количеством снарядов и чудом сохранившиеся несколько лошадей, спрятанных ездовыми в бывшем колхозном коровнике.

Согласно донесений, на 10 января артполк потерял: 300 человек личного состава, из них 46 среднего и 103 младшего командного состава, четырнадцать 76-мм орудий, 152 единицы конского состава. Но приказ получить одно, а выйти из окружения, да ещё и вывести орудия – совсем другое.

В эту же ночь артполк, в сопровождении остатков частей пехотных полков 258-й и 315-й стрелковых дивизий, уходили в южном направлении низовья ближней балки. В середине шли обозы, отход прикрывали две сорокопятки с ротой автоматчиков, если это можно было назвать ротой.

С рассветом колонна отступающих, пополнившаяся бойцами 4-й гвардейской дивизии, достигла верховьев большой пологой балки. Но не успели первые подразделения выйти наверх, как их встретили массированным огнем немецкие пулеметчики и минометчики, расположившиеся в засаде. Следом с трех сторон колонну атаковали немецкие танки и бронетранспортёры с высыпавшейся пехотой.

Началась паника: кто-то бросался из стороны в сторону и попадал под перекрестный огонь, кто-то просто падал в снег, зарываясь от этого ужаса. Подводы неслись наперерез орудиям, чтобы скрыться в балке, и перегораживали зону видимости артиллеристам. В таком положении артиллеристам невозможно было развернуть орудия, занять надлежащую оборону, чем и воспользовались немецкие танкисты, давя всё на своём пути. Слышались отдельные команды разных командиров, но общую команду дать никто не мог, все подразделения перемешались.

Часть командиров погибла в первые же минуты боя, и их бойцы рассыпались, кружили и метались по балке в поисках укрытий. Лошади, испуганные взрывами, кидались в разные стороны, перегораживая своими повозками дорогу другим повозкам, пешим бойцам и орудиям. Несколько вражеских танков уже утюжили тыловые и санитарные обозы с ранеными и медиками в отрогах балки.

Три бронетранспортера замкнули кольцо окруженных, когда первое орудие лейтенанта Исрапилова произвело прицельный выстрел, подбив вражеский танк. Опомнившиеся бойцы стали занимать оборону и вести прицельный огонь. В верховье балки шли рукопашные бои, но время было потеряно. Немец шел нагло в три шеренги, балку окружили более тридцати танков.

Стебалов приказал все орудия установить на прямую наводку на танковых направлениях противника. У каждого орудия отсутствовал полный расчет артиллеристов, убитых и раненых товарищей заменяли офицеры, минометчики или бойцы из стрелковых подразделений. Три танка шло на орудие, где вместо наводчика сидел Стебалов.

«Подкалиберный, огонь! Снаряд, огонь!», – только и слышались команды комполка.

Первым погиб старший лейтенант Иванников. Это его орудие выстрелило вторым и подбило головной танк, второй они подожгли в 100 метрах и погибли от снаряда третьего. Следом погиб расчет младшего лейтенанта Урзаева – от прямого попадания вражеского снаряда. Гибель остальных расчетов комполка уже не видел. Снаряды для 76-мм орудий кончились. Немецкие танки с пехотой обошли с двух сторон позицию его орудия, и им пришлось отбиваться стрелковым оружием и оставшимися гранатами. Хорошо, что рядом с орудием занял оборону стрелковый

взвод лейтенанта Серёгина, двадцатилетнего сибиряка, они и помогли отстоять орудие. Хотя сам Серёгин был смертельно ранен и умер от потери крови.

Старшина Кирсанов погиб от вражеской пули, когда один, оставшись у огневой позиции, рубил фашистов саперной лопаткой, не подпуская их к орудию. Командир роты Замайлов погиб под танком. Их окружили в низине, где он вел бой прямой наводкой. Когда кончились снаряды, и их осталось пять человек, все 18-19-летние стрелки и артиллеристы, он не захотел губить

жизнь молодых ещё ребят и сам пополз к надвигающемуся фашистскому монстру, подорвав его и себя.

Но все же они победили, сохранив жизни другим и сохранив не подбитые орудия ценой больших потерь своих товарищей. Половина орудий, все лошади были потеряны, санитарный обоз разбит и раздавлен. Но и фашист потерял немало убитыми и ранеными. Наши потери были видны по усеянным трупами склонам балки, где было больше тел бойцов и командиров Красной Армии, чем фашистов.

В низовьях балки – десятки раздавленных людей, подвод, лошадей и лишь два немецких броневика. Прикрывающее отход колонны подразделение так и не вернулось – очевидно, они отступили в сторону хутора или погибли. (Это уже в мирные 1980-е годы стало известно, что артиллеристы и разведчики, сложив своих убитых товарищей в штольне

местной шахты, дали последний бой на восточной окраине хутора, где их тела потом захоронили местные жители. А останки погибших воинов, оставленных в штольне, нашли подростки, когда

после весенних оползней открылся вход в старую шахту).

Стебалов присел на разбитое орудие и приказал начальнику штаба Денисову уточнить потери и связаться со штабом дивизии. Этот шестичасовой бой немцу обошелся немалыми потерями. Всего на поле боя, в изголовье балки, немцы оставили три подбитых бронетранспортёра, восемь танков и около пехотного батальона солдат и офицеров. Противник отошел, но недалеко, – ветер доносил гул прогреваемых танковых моторов и немецкую речь. Они готовились к очередной атаке.

Хоронить товарищей не было ни сил, ни времени. В живых осталось намного меньше, чем лежавших в снегу донской степи. Всем оставшимся в живых из 782-го артполка, а их насчитывалось 117 человек с пятью орудиями, без конной тяги и без снарядов, поступил приказ из дивизии: «Сохранить и вывести всю матчасть!»

Ладно сорокопятки, а вот три 76-мм орудия без тягловой силы по заснеженной степи не потянешь. Оставалось два выхода: или погибнуть, выполняя приказ, выводя орудия из окружения, либо вывести оставшихся людей. Разведчики доложили, что со всех сторон стоят немецкие танки и бронетранспортеры, есть только небольшой проход между крутых балок в юго-восточном направлении.

Донесение начштаба о безвозвратных потерях не удивили комполка. Большинство были убиты или пропали без вести. Согласно приказу штаба дивизии, в ночь остатки полка, вместе с частями 315-й стрелковой дивизии, двинулись на юго-восток. Утопая в снегу, измученные, голодные бойцы и командиры брели донскими степями, таща за собой сохранившиеся орудия, что замедляло движение колонны.

Минуя хутора и дороги, колонна отступающих представляла собой растянувшуюся цепь бредущих в шинелях и полушубках бойцов разных подразделений, из них десятки раненых. Пестрая колонна бойцов с неполным боекомплектом патронов, большинство без оружия, они уже не представляли для вражеских моторизованных подразделений большой опасности. От наблюдателей врага их спасал снежный занавес. Но с каждым километром

орудия всё чаще увязали в свежем липком снегу и требовали все больше усилий от отступающих бойцов и командиров, толкавших их.

На рассвете отступающих обстреляли из минометов, из расположенного по пути следования хутора Новая Деревня. Пришлось свернуть южнее. Но через час их догнали немецкие танки и бронетранспортеры с автоматчиками, и они в третий раз оказались в окружении. Связавшись по рации со штабом дивизии, Стебалов узнал, что через 15 км в юго-восточном направлении их встретят бойцы соседней стрелковой дивизии.

«Осталось только одно – прорыв через врага. Но какой ценой? Кто выйдет из окружения? Как вытащить орудия по заснеженной степи?» – думал

Стебалов. Хотя была возможность пройти через немецкую цепь и

укрыться в ближней балке.

Не успел он отдать команду, как немцы сами предприняли атаку. Растянувшись в цепь, немецкие автоматчики шли за десятком танков. В промежутках между порывами ветра, поднимающих снежные вихри, немецкие танкисты вели прицельный огонь.

Первыми же выстрелами были уничтожены два орудия и их расчёты, два перевёрнуты. С последнего орудия Стебалов приказал снять затвор, понимая, что с орудием они не выйдут из боя.

Свои бронетранспортёры немец по степи не погнал, оставив

на дороге. Возможно, из-за незнания местности, или пожалел их уничтожения, видя, что у окруженцев есть орудия.

Когда противник в очередной раз стал сужать кольцо, Стебалов отдал команду: «Растянуться цепью и приготовить гранаты, ПТРовцам бить прицельно, пехоту подпустить на 150-100 м».

Когда в очередной раз немец подошел на расстояние до 300 метров, в степи горели три танка, лежала убитыми и ранеными рота немецких солдат и офицеров. Комполка скомандовал: «В атаку! За Родину! Ура!» – и первым с автоматом рванулся к шеренге атакующих фашистов.

Внезапно повалил густой снег, подавая последнюю надежду бойцам на выход из окружения. За белой стеной были слышны команды немецких офицеров и застрекотали автоматы. Немец явно боялся неожиданного броска красноармейцев и стал поливать степь сплошным огнем. Через некоторое время фашистские танки и пулемётчики бронемашин перестали стрелять, боясь попасть в своих автоматчиков.

Сталкиваясь в густой снежной пелене, бой перешел в рукопашный. Нельзя было понять, где свои, где чужие. Только отчаянные крики на родном языке, чей-то злой рык, а чаще русский мат выдавали того или иного воина. Редкие выстрелы, лязг затворов оружия, удары саперных лопат по немецким каскам, вскрики и стоны – всё смешалось в снежной пелене января.

Через час в очередную донскую балку спустились сорок измученных бойцов из прежних трех полков стрелковой дивизии. Некоторые тащили пленных немецких солдат. Алтайцу Симонову удалость скрутить одного офицера, который был явно испуган небритым и окровавленным лицом бывшего охотника.

«Сорок живых, из них десять раненых, и больше десятка пленных! Это победа! – подумал, отдышавшись комполка. – Остальные пали смертью храбрых или остались раненые на поле боя, и мы не можем вернуться и забрать их. Осталось три автомата ППШ, два без патронов, пятнадцать «симоновок», пять немецких автоматов, три пистолета, на каждую винтовку по пять патронов, один «Дегтярев» с наполовину заполненным диском, три гранаты. Не густо.

Если ещё раз окружат, то вряд ли кто выйдет из окружения».

«Ждать остальных и отдыхать нет времени. Если к ночи не успеем выйти к намеченному месту, то нас могут уже не ждать», – объяснил собравшимся Стебалов.

«Вперёд!» – скомандовал комполка.

Не успели пройти и трёх километров, как впереди, в снежной

стене, замаячили силуэты высланного дозора. Подбежав к Стебалову, разведчик стрелкового полка, ленинградец, сержант Попов обрадовал: «Там еще трое наших, вышли из окружения, лежат в лощине с двумя ранеными и пленным, говорят, что захватили унтер-офицера наблюдателя, как гарант на прорыв. Все с немецкими автоматами».

«Хорошая новость», – сказал комполка и отправил вперед начштаба Денисова с двумя разведчиками, добавив для всех собравшихся: «Надо идти тихо, без шума».

К вечеру вышли к хутору, маячившему в туманной дымке января. Смеркалось, разведчики вернулись, не обнаружив впереди препятствий.

«Хорошо, будем продвигаться правее хутора, по балке, – скомандовал Стебалов. – Симонов, возьми двух хороших бойцов и просмотри окраину хутора. Мы будем ждать ровно 10 минут, потом пойдем следом».

Через 10 минут по балке со всех сторон раздался ружейно-пулеметный огонь. «Отходим!» – приказал комполка. Кто-то из бойцов вскрикнул и упал скошенный пулей, кто-то убитый, молча уткнулся в снег. Кто-то из окруженцев громко крикнул: «Мать вашу так!» и кинул последнюю гранату. После взрыва гранаты канонада внезапного боя смолкла, и кто-то другой, с противоположной стороны, закричал: «Наши! Ребята! Не стрелять!»

Но было уже поздно. Из 40 героев, вышедших из немецкого тройного окружения, кто-то погиб, кто-то был ранен пулей стрелков дивизии, которые ждали их выхода, но не здесь, а в другом месте. Большая часть пленных, которых несколько километров тащили измотанные бойцы полка, были убиты. Разведчики с героическим сержантом Симоновым были тяжело ранены и не дожили до рассвета.

Как потом объяснил командир здешнего стрелкового полка: «Здесь два дня назад немец пытался прорвать оборону, много наших полегло. Вот и ожесточились ребята, ждали момента отомстить врагу. А оказалось, своих положили».

Вот так и осталось немногим больше двух десятков бойцов от артполка Стебалова и тех, кто к ним примкнул из пехотных полков, вышедших из ада четырехдневных боев.

 

Но на этом история не закончилась.

Вечером в 21.30 Стебалов с начальником штаба вручили особисту донесение о четырехдневных боях в окружении. Фамилии командира артполка Стебалова и начальника его штаба Денисова в последующих военных донесениях дивизии не отмечены. Не были они и награждены за ожесточенные бои. Скорее всего, не простили командиру полка и его начальнику штаба потерянных орудий, бойцов, а главное, оставленного рубежа.

Командиры стрелковых полков, вышедшие из окружения частей трёх дивизий, пополнив свои части и получив заслуженные награды, продолжили свой боевой путь.

В архивных документах отмечено, что из окружения, позднее, вплоть до 20-х чисел января, группами и одиночками вышли ещё более 100 человек из прежнего состава героического артполка. Они вывели несколько орудий, которые принял уже другой командир и начальник штаба.

За четыре дня боев, из состава трёх дивизий, по данным Центрального архива министерства обороны России, погибших и пропавших без вести в здешних местах было более 4000 человек, большая часть которых остались навечно пропавшими.

В х. Новороссошанском потери составили 1237 военнослужащих, в т.ч.: 381 убиты, 17 умерли от ран, 839 пропали без вести. В х. Чумакове потери – 1556 военнослужащих, в т.ч.: 618 убито, 3 умерли от ран, 935 пропали без вести.

Не все эти фамилии есть на надгробных плитах братских могил. Это только два хутора. А еще х. Вифлянцев, х. Новая Деревня, х. Араканцев,       х. Зазерский и другие.

(Рассказ написан по реальным событиям выхода из окружения 315-й, 258-й СД и 4-й гвардейской СД и героическим сражениям 782-го артполка 258-й СД.)