Среда, 01 мая 2019 15:34

Итальянский партизан с Дона

Автор
Оцените материал
(0 голосов)

Когда всех работящих мужиков станицы Подгоренской забрали на

фронт, в селе остались женщин да подростки, и несколько больных или в

пожилых мужчин. Сергеева Григория назначили бригадиром, а Авилова

Григория – заведующим складом.

Позднее и этих призвали на фронт вместе с отцом Анатолия. Но еще

при них Анатолий со своими пятнадцатилетними сверстниками успел

окончить полуторамесячные курсы механизаторов и приступить к работе

на тракторе ЧТЗ. Правда, заводить каждый трактор приходилось тем же

оставшимся мужикам. Для ребят в колхозе были сделаны специальные

приспособления с увеличением рычага, для разгона маховика трактора.

Но все равно не все ребята были рослыми, а поэтому далеко не все справлялись с запуском двигателя своего «стального коня».

Но недолго пришлось поработать многим мальчишкам на колхозных

тракторах. В середине лета немец пришел на Дон. В одну из ночей, в

конце лета, немецкие солдаты с помощью предателей-полицаев, среди

которых старшим был староста Петр Иванович, согнали около тридцати

мальчишек в сельский клуб для отправки в Германию. Полицаи пропагандировали светлую и свободную жизнь в Германии, свободу в выборе работы, но своих детей почему-то оставляли дома.

Анатолий Жеребятьев со своими ровесниками-земляками Русаковым,

Авиловым, Конобрицыным попал в группу насильно угоняемых в Германию. Так в своей маленькой «стайке», несколько человек четырнадцати-

шестнадцатилетних мальчишек из Дубовки попадут в фашистскую

Италию. Но до этого им предстоял еще почти год скитаний под дулами

немецких автоматов и грозный лай немецких сторожевых собак...

Анатолий Тимофеевич вспоминает, как сначала их, подростков, согнали в длинный барак в Дубовку, недалеко от станции, где они пробыли

до середины осени. Когда немецкие части стали отходить от Сталинграда,

и измотанные боями немецкие солдаты начали заполнять Дубовку, их отправили на станцию и погрузили в проходящие товарные вагоны. Народу

в вагонах было битком, сидели и стояли, спали на голых, грязных досках.

Свозили, видимо, со всех оккупированных городов.

Дальнейший путь проходил через Западную Украину, где всех разместили на открытой террито-рии, загороженной колючей проволокой. Здесь уже размешались и взрослые мужчины, и военнопленные, больные и раненые, сотни людей.

«Кормили один раз в день, похлёбкой из вареной кормовой свеклы.

А иногда немецкие солдаты, просто бросали лагерникам под ноги сырую

свеклу, – вспоминает Анатолий Тимофеевич. – Копали окопы и противотанковые рвы для укрепрайонов немецкой армии. Разгружали товарные вагоны. Пробыв так две недели, до начала наступления советских

войск под Сталинградом, мы были вывезены в Польшу. На территории

Польши попали уже в настоящий лагерь военнопленных, огороженный

высокой изгородью из колючей проволоки, с пулеметными вышками и

сторожевыми собаками.

В лагере были люди разных национальностей и возрастов, простые гражданские и военнопленные. Ко всем относились одинаково, как к рабочему скоту. Всех гоняли на строительство нового лагеря для пленных и строительство оборонительных рубежей, разгрузку прибывающей для ремонта фашистской техники».

Здесь подросткам пришлось увидеть первую смерть пленных. Кормили плохо, той же похлебкой. Пленные умирали десятками. Но фронт продвигался стремительно. В конце зимы подогнали к лагерю большие машины, и началась погрузка узников по 30 человек в машину, потом повезли в Германию. Опять несколько голодных дней скитаний.

«Вскоре нас высадили, но не в Германии, а в Италии. Здесь мы строили новые лагеря, и сами в них жили. Охрана была немецкая. При сопровождении на работы несколько раз сбегал с разными группами по три – четыре таких же подростков. В этот же день нас ловили. Мы ведь не знали местного языка и местности, вот нас и ловили, как котят, а фашисты секли плетками. Но мы опять сбегали.

Сколько это продолжалось, уже и не помню, – говорит Анатолий

Тимофеевич. – Вскоре нас опять переправили южнее, в другой лагерь, где

опять строили оборонительные рубежи и дороги. Бывало, выкопаем глубокую яму несколько метров, немцы привезут готовый металлический

бункер с выводными вентиляционными трубами, спустят в эту яму, а

мы закапываем бункер сверху. Потом отправили в следующий лагерь, где

нас гоняли на строительство дорог. Вот здесь, в этом лагере, и предложил нам один пожилой итальянец, работающий с нами, совершить побег. И мы решились, так как он обещал нас вывести к итальянским партизанам. Мои сверстники-земляки отказались бежать, боясь быть пойманными и расстрелянными, а я решился. Вот мы, пять человек: пожилой итальянец, немец средних лет, и нас трое подростков из Украины и России, несколько дней бродили по горам, и наконец, добрались до партизан. Среди них были люди разных национальностей: и украинцы, и армяне, изо всех уголков Советского Союза и других стран.

Было много бывших военнопленных, беженцев из лагерей. Нам, подросткам, дали немецкие винтовки, а более взрослым автоматы и пулеметы. Здесь, среди партизан Италии я провел все время с конца 1943 года до освобождения итальянской территории американскими войсками. Сильно крупных операция я не помню, но раз 6-7 освобождали военнопленных из лагерей, делая набеги на небольшие лагеря. Один раз штурм был неудачным, немцы успели вывезти всех узников.

Чаще всего мы устраивали засады на дорогах, делали подкопы для

закладки зарядов. В отряде были итальянские партизаны, а им родственники сообщали, где и когда пойдут немецкие автоколонны. Сначала кто-то подрывал первые и последние машины, а мы потом забрасывали гранатами и расстреливали немецких солдат.

Немецкий фронт откатывался к западу, и партизаны шли за ними, продолжая свою диверсионную деятельность. Немецкие солдаты останавливались на постой или ночлег, а мы подрывали эти дома.

После освобождения Италии поступил приказ о сдаче оружия американским военным, и с гор начали спускаться партизанские отряды.

Шли тысячи участников сопротивления фашизму. Среди них украинцы,

русские, белорусы, армяне, немцы, итальянцы...

Много партизан было уроженцев Урала, Сибири и Кавказа. В прибрежном итальянском городе Палермо, где мы сдавали свое оружие и получили документы, нас ежедневно, три раза в день, кормили из полевой американской кухни. Здесь я впервые попробовал настоящие макароны.

Через неделю подогнали машины и нас отправили в город Модена. Здесь мы жили по 20-30 человек в двухэтажных домах. Вскоре нас,

бывших партизан, зачислили в комендантскую роту, и мы совместно с

американскими солдатами были отправлены на охрану советского лагеря переселенцев «Модена».

Вокруг лагеря был выкопан ров шириной в 10 м, который заполнялся водой. На территории фильтрационного лагеря были и мужчины и женщины, как бы два лагеря, отгороженные между собой. Из этих лагерей отправляли на проверку, а прошедших проверку развозили по разным направлениям. Мы, два человека, по одному с каждой стороны, дежурили вокруг лагерей. Мне досталось дежурить с американцем русского происхождения. Он все звал меня жить к себе в Америку. Но я мечтал попасть домой.

Некоторые освобожденные из концлагерей оставались в Италии или уезжали в другие страны, боясь заключения в Гулаге. Даже по пути следования к освобожденной советской территории меняли свое решение, и отдав свой паек и сигареты, уходили обратно на американскую территорию. Но я не верил в их рассказы, и все время ждал отправки на Родину, в Россию, на Дон.

Летом 1945 года нас собрали, и посадив в машины, отправили в сторону Австрии на территорию, освобожденную Красной Армией. Машины с прибывающими останавливались у моста, и все по одному с ручной кладью проходили через КПП на советскую сторону. Здесь нас подвергли проверке работники НКВД.

Но что странно, здесь попадались явные ненавистники всех прибывших из американской зоны освобождения. Рядовой состав и младшие командиры были явно новобранцами. Один из сержантов, проверяющий вещи и документы, просто рвал все документы и раздавал зуботычины, обзывая всех матом и явно провоцируя инцидент, чтобы можно было ни за что просто застрелить неизвестного ему человека. Но хорошо, что вскоре пришёл пожилой подполковник, видимо, старый вояка, начальник сборного пункта, и выпроводил этого олуха.

В одну из ночей нас подняли и объявили об отправке на границу с

Японией, предупредив, что там идет война, и через день утром будет

отправка. До этого нас в течение месяца обучали строевой подготовке

и военному делу.

Здесь я встретил своего бывшего бригадира колхоза дядю Гришу, его так называли все подростки, а позднее, когда служил командиром отделения, встретил завсклада дядю Гришу Авилова. Немного вспомнив прошлое, они мне рассказали о гибели отца. Мы договорились встретиться

вечером. Ночью и утром нас никто не поднял для отправки в Японию. А

проснувшись, мы увидели длинную надпись: «Победа над милитаристской Японией!» Я с радостной новостью отправился в здание, где содержались бывшие советские военнопленные, где проживал и дядя Гриша.

Обнаружив пустые комнаты, я нашел караульного, который объяснил,

что всех ночью вывезли на Колыму.

Через несколько дней я прошёл комиссию и проверки и меня, как механизатора, отправили на Сталинградский тракторный завод. Вместе со

всеми, направляющимися на Родину, я сел в вагон, и мы поехали в сторону

своей страны. Кто-то мечтал встретиться с семьей, кто-то мечтал

о стройке и восстановлении тракторного завода, но все мечты оборвались на одной из ночных станций, когда поступила команда: «Вылезай!»

Все мы оказались на шахтах, где уголь добывался вручную, «зубками»…

Кто строил, кто добывал, но не на тракторном заводе в городе-герое

Сталинграде, а на угольной шахте!

Через два года по стоянию здоровья я уехал на родную донскую землю в станицу, и устроился на работу в родной колхоз».

Болезненный след угольной пыли догнал своего «узника» через несколько лет, лишив его части легкого.

После отсидки в Гулаге, через 10 лет вернулись в родную станицу

Подгоренскую бывшие военнопленные советские солдаты: два Григория,

бригадир Сергеев и завскладом Авилов. Только вот отец Анатолия, Тимофей Михайлович, так и остался пропавшим без вести.

Как потом рассказали Анатолию сослуживцы отца, Тимофей Михайлович Жеребятьев попал в плен. При приближении фронта к концлагерю пленных группами сажали на баржи. Баржи буксирами выводили на фарватер реки, а немецкие асы тренировались в меткости, сбрасывая бомбы на живую мишень…

Позднее Анатолий Тимофеевич переехал ближе к Дону, в город

Константиновск. Но за свою жизнь он так и не встретил своих земляков-

подростков, отказавшихся бежать с ним к партизанам.

А может оно и лучше, что они погибли в плену, не испытав позора и унижения на Родине. Ведь Анатолий Тимофеевич Жеребятьев, имея на руках подтверждающие документы, как участник итальянского партизанского движения, лишившийся части одного лёгкого, так и остался ни признанной юной жертвой фашистского насилия, ни участником партизанского сопротивления, ни ветераном той жестокой войны...

Прочитано 513 раз Последнее изменение Четверг, 31 октября 2019 19:04
Другие материалы в этой категории: « Диверсант Секретарь райкома »

Оставить комментарий

Убедитесь, что вы вводите (*) необходимую информацию, где нужно
HTML-коды запрещены